этих древних корней я ощущала близость к иным корням, невидимым – тем, что связывают меня с моими далекими предками, когда-то жившими в глухих в лесах северо-запада тихоокеанского побережья.
В лес я обычно отправлялась после школы, особенно если день выдался так себе: кто-то дергал меня за волосы, говорил что-то обидное, подсовывал в учебник жука, или я оказывалась на скамье запасных в спортивных играх – все эти маленькие неприятности детской жизни растворялись под покровом леса, где я чувствовала себя как дома. Каждый день из стеснительной девочки со странностями я таким образом превращалась в волшебницу, которая умеет общаться с духами природы (хотя я еще не понимала этого) и понемногу приближается к тому, чтобы овладеть магическими практиками, которые спустя годы станут ее ремеслом.
«Пойдем домой, дочка, – мама всегда знала, где меня найти, – пора ужинать».
«Можно я еще полчасика погуляю? Обещаю, я вернусь до темноты. Ну пожааалуйста», – обычно просила я.
«Ладно, еще полчасика», – мама улыбалась и оставляла меня наедине с моими волшебными играми.
Став взрослой, я все равно часто бываю в этих лесах. Они уже не такие таинственные, какими были в пору моего детства. И все же в них я нахожу уединение, защиту и отдых, там прихожу в равновесие и принимаю важные решения. Там я совершаю свои магические ритуалы. Снова и снова я пропадаю в этих лесах, как в детстве.
Первое дерево
Можно представить, какой сакральный трепет должны были испытывать наши далекие предки перед громадными, отдельно стоящими деревьями. Для обожествления были причины. Деревья – любые, даже простые и ничем не выдающиеся, являлись тем, что обеспечивает выживание. В самые древние времена они были домом: ночью в их ветвях можно было укрыться от хищников. Когда люди научились добывать огонь, они стали тем, что этот огонь поддерживает – топливом. Их плоды были пищей, листья – лекарством. Не удивительно, что дерево, отличавшееся от своих лесных собратьев внушительными размерами, становилось объектом поклонения. Мне вспоминаются невероятные старые вечнозеленые леса северо-запада тихоокеанского побережья, где среди красных кедров, пихт и секвой можно встретить отдельные экземпляры, достигающие более сотни метров в высоту, с диаметром ствола до шести метров[3]. Эти прекрасные гиганты древних времен теперь редко встречаются в прибрежной зоне, и большинство из них находятся под охраной государства и окружены специальной оградой с платным входом. Только так теперь можно ощутить вблизи их величие.
Прогуливаясь по тропинкам в лесу неподалеку от дома, я вижу тут и там среди молодых деревьев огромные старые пни, которые рассказывают истории из прошлого – о том, как их сразила молния или огонь. Глубокие трещины на древних стволах помнят пионеров, что пришли осваивать эту землю, ресурсы которой казались неистощимыми, и страдания аборигенов, чьи священные земли были захвачены и разграблены. Тот горький стон и сетования чуткое ухо до сих пор может услышать в шуме листвы, распознать в молчании поднимающегося от земли утреннего