Джеб, сворачивая на ведущее из города шоссе.
– Верно. А теперь сложите три слова вместе. Что получилось? Раз, два, три…
– Air-hair-lair!
– Вот так королева произносит «O, hello» (здравствуйте), – пояснила Стелла. – Я же говорила, что совсем просто.
Дороти Рокфер захлопала в ладоши, обернулась и посмотрела на гостью сияющими глазами.
– Знаешь, милая, Сильвия сразу в тебя влюбится.
Удивительно, как свободно она себя чувствовала с едва знакомыми людьми. Конечно, Стелла слышала, что американцы наделены особым талантом легкого, естественного дружелюбия, однако не ожидала, что с самого начала отношения сложатся настолько гладко. Что ни говори, а супруги Рокфер – интеллектуальные, глубокие люди. Дороти читала лекции в колледже Смит, а Джеб писал увесистые, но в то же время отлично продаваемые книги по истории США и считался экспертом по вопросам рабства, Гражданской войны и биографии президента Линкольна.
Оба ничуть не походили на типичных профессоров Кембриджа. Красивую, обаятельную маму Стеллы можно было считать исключением, подтверждающим правило. Абсолютное большинство преподавателей и профессоров держались сухо, одевались однообразно, тускло и скучно. А до чего же важно и тяжеловесно несли свои академические звания, до чего кичились ученостью! Некоторые из преподавателей колледжа Гертон не могли говорить ни о чем другом, кроме своей узкой темы.
«Ходячая говорящая паутина» – так отзывалась о коллегах мама.
Рокферы оказались совсем другими. Прежде всего, оба излучали неотразимое обаяние. Стелла подумала, что назвать Дороти безусловной красавицей трудно, но взгляд она определенно притягивает. Выйдя из багажного отделения в зону прилета, Стелла сразу ее заметила: высокая, стройная, с прекрасно уложенными каштановыми волосами, миссис Рокфер была одета в заправленные в лыжные ботинки свободные черные брюки и черный свитер; темно-зеленую лыжную куртку она сняла и перекинула через плечо. Настоящий секретный агент из голливудского шпионского фильма.
Ее муж почему-то напомнил редактора газеты. Твердый подбородок – несмотря на полдень, уже подернутый щетиной; блестящие короткие черные волосы, классически зачесанные назад и покрытые гелем; кипенно-белая рубашка от личного портного заправлена в тщательно отглаженные серебристо-серые брюки. Такой же пиджак (сняв на красном светофоре, хозяин назвал его курткой), аккуратно сложенный, теперь лежал на заднем сиденье рядом со Стеллой и выглядел почти шелковым. Рукава Джеб закатал до локтей и крепко сжал руль мускулистыми руками. Должно быть, часто и много играет в теннис, подумала гостья.
Внезапно она вспомнила рассказ мамы: в прошлом году, когда та жила у Рокферов, Джеба вдруг пригласили на одну из самых популярных развлекательных программ – «Шоу Эда Салливана».
– Это эстрадное представление, – объяснила Диана, – а совсем не то место, где ожидаешь встретить уважаемого профессора истории. После легкомысленного музыкального номера, где фигурировал Авраам Линкольн, Эд Салливан обратился к Джебу как к знатоку биографии президента. И он – то есть Джеб –