на ладонь две таблетки и глотаю, не запивая.
Но голос не умолкает.
– Ему было грустно и одиноко. – Эхом раздается у меня за спиной.
На этот раз, когда я оборачиваюсь, в голове у меня проясняется, и я вижу девушку в солнечно-желтом свитере, стоящую в нескольких шагах от меня, среди моря розовых цветов. У нее длинные, вьющиеся каштановые волосы, кажется, они слегка колышутся, синхронно с ветвями деревьев.
Она смотрит на меня так неуверенно, что я поневоле задаюсь вопросом, не принадлежал ли тот мягкий голос кому-то другому. Но кроме нас двоих тут никого нет.
Тру глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд. Есть в этой девушке что-то… знакомое. Она учится в старшей школе Эмброуз? Не думаю. Я знал почти всех учившихся там ребят и непременно ее запомнил бы.
– Привет, – говорю я, протягивая руку.
Определенно, такого неловкого жеста мир еще не видел.
Девушка оглядывается через плечо, словно ожидает увидеть там того, к кому я обращаюсь.
– Я тебя знаю? – спрашиваю я, когда она снова поворачивается ко мне.
Я всё пытаюсь вспомнить, где видел ее лицо, мой мозг мечется между спортивными лагерями, футбольными матчами и школьными коридорами. Она отрицательно качает головой, и, хотя я мог бы поклясться, что уже видел ее раньше, решаю не настаивать. – Ты что-то сказала? Только что?
Девушка молчит, словно колеблясь, в ее больших глазах читается любопытство – а может, удивление или смущение от того, что я примерно полторы минуты не мог открыть крышку пузырька.
– Не думала… что ты меня услышишь, – говорит она.
Делаю шаг вперед и замечаю россыпь веснушек у нее на носу.
– Я услышал, как кто-то разговаривает. Это была ты?
Незнакомка глядит на меня настороженно, словно не уверена, отвечать или нет.
Пристально смотрит мне в глаза.
Мне следовало бы повернуться обратно к могиле Ким, ведь я здесь только ради нее, но вместо этого с моих губ слетает вопрос:
– «Давным-давно», верно?
Девушка, не отрываясь, смотрит мне в глаза, эти слова повисают между нами.
Она заправляет прядь волос за ухо, ее щеки розовеют.
– Я… рассказываю истории, – произносит она и слегка касается одного розового цветка.
– Истории? Вроде… сказок?
– Да, – отвечает она и едва заметно улыбается. – Именно так. Что-то вроде сказок.
– Это круто, – говорю я, останавливаясь перед ней.
Нас разделяют розовые цветы. Девушка обута в желтые кеды и мыском ноги вычерчивает на земле перед собой полукруг. Больше она ничего не говорит, поэтому снова заговариваю я.
– Как тебя зовут?
Однако она спрашивает одновременно со мной:
– У тебя болит голова?
Моя голова? Я касаюсь шрама на лбу. А мне казалось, что под отросшей челкой его не видно.
Провожу по шраму кончиком пальца. Боль еще пульсирует в висках, но уже не такая сильная, как раньше.
– Как ты?…
– Марли, – говорит она, и снова наши фразы