вы как минимум на два месяца залетели» было незачем. Заново взять дело Водяного Гущин никак не мог.
Подполковник закинул руку наверх, помассировал макушку, поросшую коротким седоватым ежиком.
– Николаич, не тяни, – попросил майор. – В чем дело?
– В политике, – брякнул патрон. – Чтоб ее черти взяли.
– В смысле?
– В конкретном смысле и есть. Последняя «русалка» – горничная Евгении Сергеевны Львовой.
Произнеся имя, подполковник сделал паузу, и Гущин понятливо кивнул:
– Той самой?
– Угу. Мадам депутат в истерике, мы три дня в мыле бегаем. Всех собак на Игоря спустила. – Хмурый подполковник поделился подробностями. Мрачно посетовал на связи «истеричной бабы». Хотя закончил неожиданно и примирительно: – Но и Львову понять можно. Она живет в паре километров от плотины, имеет двух дочерей-блондинок, убийца орудует в непосредственной близости…
– Подожди-подожди, – перебил майор. – Львова, что… знает о серии с блондинками? – Шеф, подтверждая, мотнул головой, и Стас развел руками: – Но откуда?! О серии в прессе ни гу-гу!
– Вот. – Подполковник со значительной миной поднял указательный палец и повторил: – Политика, чтоб ее… В помощниках у Львовой подвизается младший сын замминистра из параллельного ведомства. Политического опыта у «львицы» набирается. – Коростылев вздохнул. – И то ли этот Владик решил полезность выказать, то ли попросту придурок… В общем, он о Водяном начальнице всю инфу выдал. Да так выдал, что у Львовой чуть инфаркт не случился.
Станислав поморщился. Ситуацию патрон обрисовал крупными художественными мазками: ретивый дуралей решил выслужиться перед начальницей и доложил ей – мама не горюй! Помощь бати-замминистра, поди, предложил. Карьерист, чтоб их всех вместе с политикой…
– Короче, – продолжал подполковник, – Львова затребовала для следственной группы лучшие силы. Попросила обеспечить свой поселок охраной…
– А у нее что, неохраняемый поселок? – удивился Стас.
– Поселок Львовых – отдельная история…
Неожиданно для Гущина местечко Игнатово, где жила мадам депутат, оказалось не супермодным обиталищем нуворишей, а обычной деревенькой – малой родиной ее супруга Дмитрия Михайловича. И, по словам Евгении Сергеевны, радела она прежде всего не о безопасности семейства, а беспокоилась о населении (электорате).
– О как. – Майор покачал головой.
– А то. Политика. Львова вроде бы и вправе требовать и истерить. Типа то, что у нее две дочери, двадцати семи и шестнадцати лет, уже вторично.
– Ну я б ее за беспокойство о дочерях тоже не стал упрекать.
– Согласен. У меня самого две внучки. Львову можно понять: где-то поблизости ходит убийца, дочки в самом аппетитном возрасте… Я бы на ее месте и сам все силы приложил.
– И в чем подвох? Я-то чем помочь могу?
Подполковник выпалил просьбу, как в канализационный люк прыгнул:
– Не мог бы