дрянь и дуреха. Без него она пропадет, такая ленивая и глупая баба никому и даром не нужна, и только такая жестокая и самовлюбленная гадина, как она могла захотеть так поступить с любящим ее до глубины души мужчиной.
Ирина, хоть и закаленная в таких боях, однако половину ночи проревела на раскладном кресле (они уже несколько недель спали отдельно), а потом успокоилась, взяла себя в руки и, четко и последовательно в пух и прах разбила каждый его аргумент. Правда не вслух, про себя и лишь для собственного успокоения, зная, что вздумай то же самое проговорить ему, как он камня на камне не оставит от всех ее доводов. У нее никогда не хватало слов против него. Муж в это время преспокойно спал с чувством превосходно выполненного долга. Слезы жены его никак не трогали.
Ирине казалось порой, что он в принципе не способен любить никого кроме себя. Испытывать страсть, привязанность, нежность – это да, но лишь в той степени, которая не будет мешать воспринимать себя как центр вселенной.
Правда, на следующий день, когда она, придя с работы, вместо того, чтобы отправиться на кухню, пошла собирать чемоданы, его реакция ее удивила. Виктор застал ее в тот момент, когда основная масса вещей уже была уложена, большой чемодан стоял в боевой готовности у двери, а Ира заканчивала паковать сумку. Об этот самый чемодан он и споткнулся, едва переступив порог.
Для начала он выругался. Потом понял, что перед ним и испугался. Честное слово, Ира как раз очень внимательно смотрела на него – он испугался, что она всерьез! Всерьез говорила насчет развода и насчет того, что уйдет от него, всерьез собрала вещи и всерьез настроена!
Испугался и пошел на попятный. Сам попробовал с ней поговорить, даже (страшно подумать!) признал, что возможно где-то она права, а он не прав, и что не стоит так уж обращать внимание на каждую мелочь… Но Ира, почувствовав слабину, решила идти до конца. Она знала – или они сейчас договорятся обо всем раз и навсегда, или все опять вернется на круги своя. Она поставила жесткое условие – с этого самого момента он перестает мотать ей нервы, устраивать скандалы, относится к ней как к равной, а не как к низшей форме жизни, обязанной его обожать и ему поклоняться, наконец, просто относится к ней с уважением!..
Тут он взорвался и не выдержал. Кричал, что уважение надо сначала заслужить, а ей до этого еще очень далеко, что она должна быть ему благодарна за то, что он старается сделать из нее что-то стоящее, что у нее нет никаких прав ставить ему условия…
Ира слушала его, слушала, молчала, удивляясь собственной наивности, и уже не пытаясь спорить и что-то доказывать. Для нее стало очевидно, что все закончилось, что будущего вместе у них нет. Она молча отвернулась, застегнула сумку и пошла к двери.
– Ты куда?! – возмутился он тому, что она так спокойно собирается уйти, будто ей все равно. А ей, и правда, стало все равно.
– На кудыкину гору, – насмешливо ответила она. – Я тебе вчера сказала, что хочу с тобой развестись. Так вот, я не шутила. Поживу пока отдельно.
Она принялась шнуровать