по хозяйству, близилась ночь, а Михаил все не возвращался. Варвара Прокопьевна, обрушив на сноху очередную порцию оскорблений и упреков, с чувством исполненного долга ушла к себе – почивать.
Эта ночь показалась Ангелине бесконечной. Она и прежде ждала, когда муж вернется домой, и укладывалась спать только после того, как стены начинал сотрясать дикий храп. В чем одет валился на постель, а она раздевала эту двухметровую красоту, развалившуюся на брачном ложе. Догадываясь, откуда возвращался, глотая обиду, заставляла себя не замечать мужниных выкрутасов – все равно, мол, ничего не исправить, только беды накликать – побьет так, что наутро стыдно на людях будет показаться, почту разносить. Незнание правды или, скорее, нежелание знать, с кем якшается благоверный, помогало совладать с эмоциями. Даже на доносы сердобольных получательниц почты реагировала равнодушно – пока сама, дескать, не увидит, другим не поверит.
Вот – увидела. Надежда на глазах умыкнула чужого мужика. Может, решила попусту поиздеваться, и пути их потом разошлись, а Михаил догуливал вечер в компании друзей-собутыльников. Знать этого наверняка Ангелина не могла, но из-за усиливающейся тревоги думалось отнюдь не в поль-зу распутной одноклассницы. На душе сделалось так досадно и мучительно, что захотелось разрыдаться. Первый раз попыталась постоять за себя, указать на место зазнавшейся прелюбодейке, но все впустую – судьба по-прежнему оставалась к ней немилостивой.
Антошка мирно посапывал на кроватке в отдельной комнате. Она часто уходила сюда спать, только здесь, битая пьяным мужем, обретала утешение, успокаиваясь под ровное дыхание спящего сына. В доме электричество горело только в прихожей. Скрипнула калитка, и Ангелина выбежала на кухню, откуда из окна было видно, кто вошел во двор. Михаил нетвердым шагом направился к дому. Молодая женщина прикоснулась ладошками ко вспыхнувшим щекам: все время становилось страшно, когда видела мужа в таком состоянии! Хорониться бессмысленно, только взбеленится – начнет кричать, метаться, как угорелый, по дому, разбудит и напугает сына. Поэтому лучше набраться храбрости и броситься на абордаж – выйти навстречу как ни в чем не бывало. Он вошел в дом шумно, по-хозяйски, на ходу разулся и, не глядя на встречающую жену, прошествовал в спальню. Там, не раздеваясь, рухнул на кровать.
– Ужинать будешь? – тихо спросила Ангелина, остановившись на полпути в кухню.
– Сама хлебай свои помои! – рыкнул из спальни и – раз, два, три! – взорвался храпом.
В этот раз обошлось. Ангелина облегченно вздохнула, опустилась на стул – посидеть, подождать, когда муж заснет покрепче, потом раздеть его и отправиться на боковую в комнату сына. На стенных часах стрелки по-солдатски выровнялись на цифре пять – вот-вот тюкнет полшестого, и начало нового дня не заставит себя ждать.
Михаил дрых на спине, раскинув руки и ноги. Ангелина приблизилась бесшумно, как кошка, включила ночник, посмотрела на мужа. Он будто почуял