вы все кричите, срываясь в надрыв,
и, похмельную ругань до дна перерыв,
ковыряете грязные раны,
упиваетесь болью, под ногтем скребя,
только видите ближних не лучше себя,
и не глубже пустого стакана.
А о нем, горемычном, не помните вы,
и лежит он, затоптанный в клочьях травы,
и, губу прокусив, умирает.
На вороньем пиру, на холодном ветру
не смолчу, не совру и слезу не утру —
с ним Россия – до самого края.
4.
Ты куда покатился, бобок-колобок?
По могилам качусь, по могилам
в нерассказанный мир, где неведомый бог,
а душа даже сказки забыла.
Там зрачки растворяются в талой воде,
наполняются уши капелью…
Это вроде бы здесь, а на деле нигде,
просто в омуте сна и безделья.
Мы и в жизни своей словно те мертвецы,
говорим и тасуем пустое,
а слова-то в огне, да в канале концы,
и слеза – мышьяковым настоем.
А наступит пора, и ложись, помирай
под соседский назойливый шепот,
и поднимут вороны разнузданный грай,
как стервятники после потопа.
5.
Больные и бледные лица прохожих,
пепельный сумрак и мокрый снег,
смутный год без остатка прожит,
железный век продолжает бег.
Кровь мерещится в черных лужах,
в буром камне, битом стекле,
пульс выталкивает наружу
сгустки земли, пузыри на игле.
Жажда – с городом породниться!
Держать его огни и кресты,
листать и слышать его страницы,
познать весь ужас его красоты!
Чувствуешь капли огненной стали,
холод молота у виска,
а в подсознании зарыдали
буковки детского дневника!
Вдыхаешь тленный воздух линий,
сырую изморось мертвых стен,
где слезы давно обратились в иней,
и память уже не встает с колен.
Лимб
«I had a dream,
which was not all a dream…»
Lord Byron
Мне это снилось, или наяву
случилось, не узнаю я вовеки,
лишь помню, как покинули Москву,
как стылой рябью покрывались реки,
и неподвижность ледяной воды
напоминала сомкнутые веки
покойника… и пепельные льды
в морскую тишину стадами плыли
как антиподы облаков. Сады
роняли пепел. Струйки серой пыли
покрыли все – асфальт, металл, траву,
цветы Земли – покрыли и убили.
И небо потеряло синеву,
и море, остывая, умирало,
а ветер гнал опавшую листву,
гало слепое солнце покрывало,
как глаз бельмо. Движенье корабля
бесшумным было, или нам казалось?
Я не могу ответить. Но земля
была реальной – плоская, нагая,
пустые бесконечные поля,
где