участия – не был удостоен. Но, даже если бы и был, с благодарностью бы «откланялся»: настало время вплотную заняться Хозяином. Не в смысле «вплотную заняться», а заняться лечением.
То есть, не в терминологии МГБ и его клиентов, а в терминологии Минздрава. И не само настало: Хозяин его «настал». Как только ему стало лучше, он, как капризное дитя: все занемогшие старики – дети, тут же отказался от услуг профессоров. Кроме улучшения, в «приговоре» активно поучаствовало и многолетнее недоверие к врачам.
Нет, разумеется, Иосиф Виссарионович не был настолько зол на медицину, чтобы всерьёз полагать, будто врачи собирались – и до сих пор собираются – лишить его жизни. Берия же вполне обошёлся без их помощи: наглядный довод против былых предрассудков. А таковые имели место быть. Но даже тогда в виновности «врачей-палачей» из процессов тридцатых годов Сталин был… ну, не то, чтобы неуверен – не совсем уверен. Как минимум, он сомневался в том, что, что досрочный исход его соратников под ножом хирурга являлся следствием злонамеренных действий «людей в белых халатах». Но при этом он не исключал того, что к ним – к смертям – эти «люди» всё же приложили руки. Вместе с ножом. А также вместе с непрофессионализмом, безграмотностью, халатностью, верностью штампам и прочему достоянию «вечных троечников».
И примеры были прямо перед глазами. Живые примеры неживых соратников. «Например, пример» Жданова, Андрея Александровича. Впоследствии «разоблачённая разоблачительница» Лидия Тимашук постфактум, как и положено, оказалась права. И тогда выяснилось, что она разоблачала не только по долгу службы, как честный коммунист, который не может «пройти мимо», но и по линии медицины. Ведь ещё за два дня до летального исхода она информировала руководство Лечсанупра о том, что врачи, наблюдавшие Жданова, «не тем лечат». Потому, что «не от того»: виноваты диагноз и тот, кто его поставил. И Андрей Александрович подтвердил её слова, правда, уже постфактум. Но он оставил судебным медикам вещественное доказательство: своё тело. Аутопсия показала: инфаркт миокарда, замеченный Тимашук и почему-то незамеченный врачами Жданова, действительно «имел место быть»! А его обошли всем, чем можно: и вниманием, и лекарствами!
Ну, как после этого верить и вверить: им и себя?! И как в таких условиях не скатиться «на скользкую дорожку» самолечения? В крайнем случае, всегда можно «назначить крайним» охранника: не то купил. Или провизора близлежащей аптеки: не то подсунул…
Отставленные, но со словами благодарности за проделанную работу, Мясников, Лукомский и Тареев ушли, чтобы больше никогда не встретиться с Хозяином ни здесь на даче, ни в Кремле, не говоря уже о больнице Лечсанупра. За прозекторскую говорить ещё было рано.
Лечением отныне занялся Семён Ильич. «Не своим хотением, но государевым велением». Уж, таков был Хозяин: раз поверив человеку, доказавшему и проявившему себя в отношении него лично, он уже не отказывал тому