молодой тридцатилетний парень Рома Кланин, попавший ещё пацаном по глупости в тюрьму за воровство, отсидел свой срок и возвращался к матери в деревню. Её единственный сын, так неудачно начавший свою молодую карьеру, сейчас оказался среди пассажиров, ожидающих свои рейсы. Его мать работает в деревне на местной пекарне, совсем одинокая, если не считать оболтуса-сына. Ромка очень любит свою мать, раскаивается о содеянном, и теперь держит путь домой в свою деревню, чтобы замаливать свои молодые грехи и хоть как-то трудом искупить свою вину перед матерью.
– А я смотрю, ты это или не ты, на тебя похож, но какой-то взрослый, – Люся, не замечая нескладность своей речи, продолжала осматривать Ромку.
– Я это, тётя Люся, я, а Вы совсем не изменились, даже как-то помолодели.
Люся, польщённая такой похвалой, засуетилась, смущённо поглядывая на своих односельчан. Давно она не слышала комплиментов в свой адрес, всем своим существом при маленьком росте, сознавая, что её годы безвозвратно уходят. Она сказала:
– Садись, Рома, с нами, места всем хватит.
– Спасибо, я уже отсидел!
Люся ещё больше смутилась, понимая, что как-то непроизвольно затронула больную тему.
– Я наверно не так сказала. Я, Рома, только пригласила тебя к нам, веселее будет, да и спокойнее, когда все свои.
– Я, тётя Люся, не обидчивый, а сказали Вы правильно. Дома давно не был, вас всех увидел и как будто очутился дома, – сказал Роман.
– Приглашаю, Роман, к столу, – пригласил его Африка, разворачивая газетный свёрток, – Ты наверняка голоден, а у меня бутерброды, дочка моя беспокоится, чтобы я случайно не истощал, а рейс пока откладывают.
Африка продолжал аккуратно разворачивать старую газету, всматриваясь в неё, как будто увидел бумажную газету впервые.
– Бери, – он протянул Ромке бутерброд с колбасой, – И вы берите, – кивнул он на бутерброды другим пассажирам, но кроме Ромки никто угощаться не стал.
Дед, откусывая бутерброд, стал рассматривать увиденную случайно статью. «Уникальный алмаз» – так называлась статья. Его небритое лицо вытянулось, рот с шевелящимися беззвучно губами, слегка приоткрылся. Взгляд сосредоточился на том, что имелось внутри привлёкшей его внимание статьи.
Африкой его прозвали деревенские, зубастые на язык, женщины, от внимания которых ничего не ускользает. Кто-то из них и подметил, что дед, которого на самом деле зовут Кузнецов Алексей Аркадьевич, никогда не носит рукавиц: ни просто в холодную погоду, ни лютой зимой. Как-то и сказала ему соседка Параниха при свидетелях:
– Тебе, Аркадьевич, даже зимой жарко, как в Африке!
Он не помнил, что в тот раз ответил, но хорошо запомнил, что с тех пор стал Африкой.
В Африке он никогда не был и смутно представлял африканскую жизнь и всё, что с этим материком связано. На лошади туда ехать или на чём другом, он не знал. Да и откуда ему знать такие премудрости, если кроме своей деревни он нигде далеко не был! Всё, что он знал про Африку, это то, что там имеется огромная пустыня