Пушкин становился порой объектом его дружеской насмешки, однако губу при этом не дул, потому что и сам слыл величайшим насмешником – гораздо циничнее, чем Сен-При, который, к слову сказать, никогда не изображал в смешном или неприглядном виде особ женского пола, а Пушкин этим беззастенчиво грешил.
Вообще Эммануил Сен-При являлся примером тех любимцев судьбы, которым она всегда подбрасывает нужную карту. Он был сыном херсонского и подольского генерал-губернатора Карла Францевича Сен-При и бывшей фрейлины императорского двора Софьи Алексеевны Голицыной. Богатый, очень красивый, любимый друзьями и женщинами, добродушный, в меру легкомысленный, в меру задиристый, храбрый, веселый, всегда готовый поддержать любую компанию, Сен-При, несмотря на свой любимый жанр, старался никого и никогда не обижать, а лишь веселить. Наверное, именно поэтому на его карикатуры, которых множество было оставлено в модных альбомах, и не сердились, а тем паче – не требовали объяснений.
И вот такое произошло…
Что его ждет здесь? Придется стреляться или довольно будет отделаться объяснениями?
Сен-При не собирался стреляться из-за ерунды, но сыпать извинениями направо и налево тоже не намеревался. С другой стороны, если неизвестный – человек влиятельный, он может повредить и папеньке-губернатору, и старшему брату Алексису, который служил во Франции по дипломатической части. Вредить своей семье у Эммануила Сен-При не было никакой охоты!
Пытаясь угадать, как сложатся обстоятельства и с кем ему придется иметь дело, он в задумчивости пустил коня рысью – и лишь чудом не вылетел из седла, насколько резко остановился его Альбом (нет, ну в самом деле, как еще мог назвать скакуна художник?!).
Изрядная лесина с заостренными сучьями перегораживала дорогу. Во время своей жизни в Одессе (сын генерал-губернатора учился в Ришельевском лицее) Эммануил не раз слышал о том, как пошаливают на лесных дорогах, и понимал, что означает такая вот лесина.
Итак, перед ним была засека. Оставалось решить, что делать дальше. Сучья торчали слишком высоко, чтобы конь Сен-При мог перескочить засеку без урона для своих ног – да и для седока, вместе с которым он мог свалиться на засеку и погибнуть в ужасных муках.
Гусарский поручик осадил скакуна и заставил его попятиться. В то же самое мгновение раздался громкий треск – и за спиной Сен-При свалилось на дорогу еще одно дерево, явно подрубленное заранее, чтобы всадник оказался в ловушке меж двумя неодолимыми препятствиями.
Альбом взвился на дыбы, испуганно заржав.
Слишком занятый тем, чтобы удержаться в седле и успокоить коня, Сен-При не заметил появления на дороге новых действующих лиц, которые выскочили из леса и подступили к нему.
Это были четверо ражих мужиков в низко надвинутых на лбы шапках, с длинными, какими-то неприятно-белесыми, почти одинаковыми бородами. Поручик выхватил саблю, но один из мужиков проворно вскочил на круп Альбома сзади