на спинку дивана и пытаясь принимать его подробное описание как чисто профессиональную манеру изложения. – Я могу понять ее разочарование. Могу. Правда, Зигмунд, если бы какой-то взрослый мужчина делал такое со мной, а потом, годы спустя, другой взрослый мужчина сказал бы мне, что втайне мне это нравилось, я бы, наверное, тоже разгневалась и ушла.
– Надо говорить пациентам правду, иначе они никогда не исцелятся. Мужчины и женщины, которые не могут ни есть, ни спать, ни работать. Кто-то влюблен в мужа сестры, кто-то желает смерти своему новорожденному братику. Они одержимы запретным. Мы все больны. И нам необходимо говорить об этом.
– Может, это просто одна из форм исповеди?
– Называй, как тебе вздумается. Но в этом нет ни капли религиозности или морализаторства. Это скорее терпимость.
– То есть?
– Терпимость к самому себе.
– Не душа ли это продолжает сопротивляться? Кажется, философ Эмерсон так считал.
– Иногда даже американцы бывают проницательны.
Шторы были слегка приподняты, и поверх плеча Фрейда Минна заметила, что в доме напротив все окна темные. Интересно, который теперь час? Наверняка полночь. Утром она пожалеет об этом. Минна склонила голову на спинку стула и смотрела, как Зигмунд приблизился к камину и перемешал кочергой угли. Выпрямившись во весь рост, он обернулся к ней.
– Она еще вернется, – произнес он, самоуверенно улыбаясь, – я знаю, что прав.
Зигмунд потянулся за своим бокалом и случайно задел колено Манны. Или не случайно? Она ощутила тяжесть в животе, и это было недопустимо. И вино не помогало.
– Уже поздно, – сказала она, вставая.
Их глаза на мгновение встретились, и Минна подумала: когда же все изменилось между ней и Фрейдом? Приехав сюда, она надеялась, что отношения между ними останутся такими же, какими были всегда – непринужденными и интеллектуальными. Но, видимо, Фрейд, которого она знала, трансформировался в кого-то другого. Это было похоже на новое начало. Но это было не то, чего она хотела. Одна мысль вползла в ее сознание – сможет ли она так поступить со своей сестрой? А он? Неужели он сможет?
Глава 9
– Mинночка, ты уже не спишь? Иди сюда, дорогая! Слышишь, Минна?
Она проснулась с гулким звоном в затылке и опухшими спекшимися губами. Над глазами сгустилась боль, и свет усиливал мучения. Минна перевернулась и резко села, от чего ей стало еще хуже.
– Я встала… Уже встала. Сейчас, только оденусь.
Она откинула простыню и босиком прошла по холодному и бугристому деревянному полу. Тонкие стрелы солнечного света проникали сквозь щели в закрытых ставнях, снизу доносились звуки улицы. Минна растворила окно, и порыв чистого и свежего воздуха ударил ей в лицо. Она вдохнула его всей грудью. «Боже мой, – думала Минна, – я уже много лет не вставала так поздно. Слишком много выпила». Она знала это еще до того, как легла спать. Вот в чем беда… они все слишком много выпили. Ей не следует больше так поступать.
Обычный дневной наряд Минны