перед собой руки – тремор без сомнения присутствовал. Ощущая себя несчастнейшим из людей, он на четвереньках подполз к своим туфлям, кое-как обулся и шаркающей походкой отправился в коридор.
Из зеркала в уборной на него глянул долговязый не внушающий доверия тип в мятой рубашке со сбитым набекрень галстуком. Память услужливо воспроизвела последний разговор с замзавом и обстоятельства встречи с заведующим. «Это ведь он меня в пиджак укутал… Кранты… Теперь только по собственному желанию», – пробормотал он своему отражению.
Он вернулся к себе и следующие десять минут набирал заявление об увольнении из Архива, ошибаясь в каждом слове по нескольку раз. На душе было гадостно. Долотов распечатал документ в двух экземплярах, стал прицеливаться для подписи, но тут грянул громовой сигнал вызова к заведующему. Судя по счетчику – пятый. Каждые полчаса…
«На месте подпишу», – решил он и пошел на начальственный зов, на ходу пытаясь придать густой шевелюре менее растрепанный вид.
Кабинет заведующего был громаден. На стенах висели многочисленные портреты предшественников нынешнего руководителя, из массивной позолоченной рамы над его креслом лучезарно улыбались три правительствующих сенатора.
Сбоку на входящего лукаво взирала статуя музы истории Клио, высотой в два человеческих роста, выполненная в духе античного классицизма. Автор шедевра представил покровительницу Архива совершенно обнаженной, что вызывало множество скабрезных аллюзий, особенно в годы нищенского существования науки. Три заведующих тому назад было решено придать скульптуре более степенный вид. Реализация идеи съела половину годового бюджета Архива, но теперь мощную наготу изваяния прикрывала небрежно наброшенная мраморная ткань, несколько отличавшаяся по цвету от самой музы, и массивная книга в руке.
Эсперанский и его заместитель располагались за невероятных размеров столом в противоположном от двери углу. Лучи заката отражались от гладких поверхностей и полированных граней настолько нестерпимым блеском, что Долотову пришлось зажмуриться.
– Вызывали, Станислав Сергеич? – закричал он в пространство.
– А вот и наш герой! – донеслось в ответ. – Входите, входите, присаживайтесь… Конечно, вызывали, и вас, и докторов к вам уже звать хотели. Как же это вы так неосмотрительно, батенька?
Андрей Леонидович поплелся по наборному паркету в направлении начальства, ожидая начала словесной экзекуции. Но было тихо. Добравшись до стола, во главе которого грузно восседал С.С. Эсперанский, более походящий на циркового силача, чем на светило науки, он уже потянул было на себя стул в самом конце длинного приставного стола, но был остановлен и приглашен устраиваться поближе.
– Нет-нет, давайте уж к нам, дорогой вы наш, – ласково пророкотал заведующий. – На сегодня чинопочитание и субординация решительно отменяются.
Долотов не без труда справился с тяжеленным стулом и уселся прямо напротив замзава, разместив свои