от Витебска,
Полоцкая земля, Русь
Гогот и выкрики разбойников вдруг стихли. Мир сузился до размера круга, окаймленного разношерстной толпой.
Никита раскинул руки в стороны, поднял согнутую в колене ногу и медленно выпрямил ее, направляя пятку в небо.
У Любослава округлились глаза – видно, атаман никогда не сталкивался с ухватками чиньской борьбы. Но он если и удивился, то не растерялся. Ударил с левой. Раскрытой ладонью. Так, оплеуха зарвавшемуся вьюноше, чтобы не убить, но на место поставить, показать, кто чего стоит.
Парень за миг до соприкосновения широкой ладони со своим ухом качнулся и упал, становясь на широкую «разножку». Со стороны могло показаться, что его ветром сдуло. Любослав качнулся, но не дал размаху увлечь себя. Выровнялся и отскочил, избегнув подсечки. Снова пошел вперед, вихляясь, то и дело перенося вес с одной ноги на другую.
«Драться не дурак, – отстраненно подумал Никита. – С таким совладать непросто будет. Ну да ты знал, на что шел. Теперь давай, выкручивайся…»
Решив сперва прощупать противника, он не стал атаковать, а пошел приставным шагом по кругу, уворачиваясь от хлестких, частых ударов.
Любослав показывал себя с самой лучшей стороны. Бил с обеих рук одинаково сильно и умело. Передвигался легко и свободно, будто большой, сытый, излучающий уверенность и силу кот. Наверное, до сих пор он чувствовал себя непобедимым. Кто в ватаге мог сравняться с атаманом? Никто. А если он еще и с оружием так же умело обращается, то место его не среди разбойников, а в княжеской дружине – своим присутствием такой боец украсит войско любого князя и очень скоро выбьется в воеводы. Или он – опальный? Был дружинником, а после поссорился с князем или с кем-то из бояр. Разве этого не может быть? Часто и густо. Тот же Акинф Гаврилович, ближний боярин Михайлы Ярославича, обиделся некогда на князя Данилу Московского…
Кулак со свистом пролетел в вершке от головы Никиты.
Видимо, от досады, что не может достать верткого мальчишку, Любослав допустил ошибку, открыв бок.
Парень ударил пяткой.
Атаман только охнул. После зарычал, как медведь, но не полез нахрапом, как можно было бы ожидать, а, напротив, отступил, закрываясь в «глухой» защите.
Никита взвился в высоком прыжке, целясь ребром ступни в висок противника.
Любослав слегка отклонился и попытался сграбастать его за лодыжку.
Куницей выворачиваясь в полете, парень не совсем удачно приземлился и, чтобы избежать следующего удара, перекатился длинным кувырком. Вскочил на ноги, встретил тяжелую накидуху[31] согнутым предплечьем – аж кости заныли, будто бы ослопом[32] приложили, – и ударил основанием ладони в подбородок Любослава.
Голова вожака дернулась. Если бы не бычья шея, позвонки переломились бы. Но разбойничий атаман уцелел. Просто отступил на несколько шагов, ошарашенно мотая головой.
Никита, развивая успех, бросился за ним, проводя один за другим удары в колено, в лоб, в живот…
Острой болью отозвались костяшки кулака, разодранные о пластину бахтерца.
Любослав