широкие деревянные рейки в правую руку, левой Элиан поддернула юбки и уверенно встала на плотину.
Ее отец, Гюстав, вышедший вслед за ней набрать охапку дров, остановился, глядя, как дочь переходит на дальнюю сторону реки. Казалось, что она скользит по воде, как в сказке, потому что ее ступни были скрыты под низко стелющимися испарениями от воды. Почувствовав его взгляд, Элиан обернулась через плечо. Даже издалека по его непривычно мрачному выражению она поняла, что он опять беспокоится из-за возможной войны. Не прошло еще двадцати лет после прошлой, с которой не вернулся его собственный отец. Она приподняла руку в приветствия, и его лицо сморщилось в привычную, так легко возникающую улыбку.
Ульи под акациями на дальнем берегу реки стояли тихие и спокойные. Их обитатели все еще прятались внутри, ожидая, когда солнечные лучи достаточно прогреют воздух. Элиан беззвучно вынула из кармана передника кусочки тонкой веревки и привязала рейки, закрывая летки ульев, прежде чем пчелы начнут деловито сновать туда-сюда. Сегодня их перенесут на вершину холма, чтобы они перезимовали в укромном уголке обнесенного стенами сада в шато.
Элиан помогала на кухне в Шато Бельвю, а значит, она каждый день будет рядом и сможет проверять пчел, а при необходимости пополнять их запасы сахара, нужные, чтобы они пережили зиму, если та снова окажется суровой. Господин граф охотно согласился на ее робкую просьбу приютить ульи. Он заметил, что она ладит с природой и умеет получать от своих пчел щедрые куски медовых сот, а также творить чудеса с травами и грядками в огороде. Даже кухарку в шато, внушающую робость мадам Буан, очень устраивала работа Элиан. Последнее время было слышно, как она довольно мурлычет себе под нос, хлопоча то у кухонного стола, то у плиты.
Вернувшись в просторную кухню мельничного дома, Элиан наполнила водой небольшой кувшин, опустила в него букетик полевых цветов и поставила его на середину потертой клеенки, покрывающей стол. Ее отец, макавший кусок хлеба в чашку с кофе, остановился.
– Готово? Ульи хорошо закрыты?
Элиан кивнула, наливая себе кофе из эмалированного кофейника и придвигая стул. Солнце начинало свое утреннее путешествие по столу.
– Все готово. Ив проснулся?
– Нет еще. Знаешь, какой он в субботу утром. – Он сделал вид, что осуждает праздность сына.
– Нам нужно вскоре перенести ульи. Для пчел вредно сидеть внутри на жаре. – Она провела пальцем по ставшей ярче полоске света на столе, которая уже добралась до кувшина с цветами и продолжала потихоньку красться в сторону отца, сидевшего во главе стола.
Тот кивнул, вытер усы мятым носовым платком и сунул его обратно в карман синих брюк.
– Знаю, – сказал он и заскрежетал стулом по каменным плитам. Он был крепким мужчиной больших размеров, с внушительным животом и мускулистым сложением из-за целой жизни работы на мельнице. – Пойду разбужу его.
– А где мама? – спросила Элиан, отрезая кусок свежеиспеченного хлеба, лежащего на дубовой доске рядом с тем местом, которое только