собачницей.
В подъезде Максим извлек из-под пальто букет гвоздик:
– Они у нее любимые. Вдохнув, будто перед погружением, он нажал на кнопку звонка.
Не сговариваясь, друзья поправили одежду.
– Кто там? – послышался женский голос, но, прежде чем подошедшие назвались, замок заскрежетал, и дверь открылась.
В маленькой прихожей стояла старушка с милым, побитым оспинками лицом и вытянутой вперед неподвижной шеей, зафиксированной жестким каркасом.
– Здравствуйте, – произнесла она рассеянно, продолжая всматриваться в стоящих на площадке. Максим в волнении быстро пригладил развьюжившиеся волосы, сдул набежавший локон.
– Господи, Максим!
Флоровский поспешно схватил протянутые руки и принялся целовать их.
– А я, похоже, совсем переменился, – печально посетовал Забелин.
Лицо женщины осветилось удовольствием, не столь, впрочем, бурным. Она протянула руку Забелину:
– Алеша. Так что ж мы? Входите же! Юра! Юра! – закричала она. – Иди, иди!.. Ну как же не предупредили-то.
Но уже вышел в прихожую, перевязывая на ходу кистями бархатную пижамную куртку, хозяин – Юрий Игнатьевич Мельгунов.
– Вроде знакомые голоса, – пророкотал он. – Но с иностранным прононсом.
Он подошел вплотную к выдвинувшемуся вперед Флоровскому, пристально оглядел, как бы сравнивая увиденное с тем, что жило в его памяти, и с чувством сжал давно удерживаемую на весу руку:
– Приехал-таки в родные пенаты, иностранец.
– Неужто и впрямь прононс появился? – кокетливо расстроился Максим.
– Да, долгонько. – Мельгунов пригляделся. – Здравствуйте, Алексей Павлович.
– Ну, слава богу, и я замечен. Сколько ж мы до вас добирались-то, Юрий Игнатьевич.
Мельгунов смотрел на учеников, а они, скрываясь, разглядывали его – все еще лощеного, даже дома «с иголочки», с аккуратно зачесанными назад сильно поредевшими волосами, жестко сложенными узкими губами и въедающимися в тебя глазами. Но русла, давно проложенные морщинами, углубились по-стариковски, да и глаза замутились.
– Что? Поплохел? – догадался Мельгунов.
Впрочем, едва задав вопрос, он отмахнулся от готовых возражений и обратился к жене: – Маечка! Собери-ка быстренько. – он сделал приглашающий жест раздеваться.
– Так у нас…Я ведь думала в магазин завтра, – смешалась Майя Павловна, но под нахмурившимся взглядом мужа, прервавшись, устремилась на кухню. – Покажи им, где тапки! – крикнула она оттуда.
– Сами помнят. Командуйте. А я пока в кабинете приберу, – Мельгунов удалился в глубь квартиры.
Максим вытащил из-за спины пакет с прикупленными по дороге деликатесами. – Хорошо, что я тебя, козла, не послушал. А то б вообще стыдобуха была…Ди-рэ-эктор! Холодильник забит! – прошипел он. – А тапки-то вон до дыр протертые. Совсем вы, олигархи, от народа отбились… Майечка Павловна! Не откажите присовокупить к Вашему изобилию! Мы тут как раз по дороге прихватили!
– Вы