велел стрелять, и только что была передана команда, по всей линии цепи послышался непрерывный веселый, бодрящий треск ружей, сопровождаемый красиво расходившимися дымками.
Солдаты, радуясь развлечению, торопились заряжать и выпускали заряд за зарядом. Чеченцы, очевидно, почувствовали задор и, выскакивая вперед, один за другим выпустили несколько выстрелов по солдатам. Один из их выстрелов ранил солдата. Солдат этот был тот самый Авдеев, который был в секрете. Когда товарищи подошли к нему, он лежал кверху спиной, держа обеими руками рану в животе, и равномерно покачивался.
– Только стал ружье заряжать, слышу – чикнуло, – говорил солдат, бывший с ним в паре. – Смотрю, а он ружье выпустил.
Авдеев был из роты Полторацкого. Увидев собравшуюся кучку солдат, Полторацкий подъехал к ним.
– Что, брат, попало? – сказал он. – Куда?
Авдеев не отвечал.
– Только стал заряжать, ваше благородие, – заговорил солдат, бывший в паре с Авдеевым, – слышу – чикнуло, смотрю – он ружье выпустил.
– Те-те, – пощелкал языком Полторацкий. – Что же, больно, Авдеев?
– Не больно, а идти не дает. Винца бы, ваше благородие.
Водка, то есть спирт, который пили солдаты на Кавказе, нашелся, и Панов, строго нахмурившись, поднес Авдееву крышку спирта. Авдеев начал пить, но тотчас же отстранил крышку рукой.
– Не признает душа, – сказал он. – Пей сам.
Панов допил спирт. Авдеев опять попытался подняться и опять сел. Расстелили шинель и положили на нее Авдеева.
– Ваше благородие, полковник едет, – сказал фельдфебель Полторацкому.
– Ну ладно, распорядись ты, – сказал Полторацкий и, взмахнув плетью, поехал большой рысью навстречу Воронцову.
Воронцов ехал на своем английском, кровном рыжем жеребце, сопутствуемый адъютантом полка, казаком и чеченцем-переводчиком.
– Что это у вас? – спросил он Полторацкого.
– Да вот выехала партия, напала на цепь, – отвечал ему Полторацкий.
– Ну-ну, и всё вы затеяли.
– Да не я, князь, – улыбаясь, сказал Полторацкий, – сами лезли.
– Я слышал, солдата ранили?
– Да, очень жаль. Солдат хороший.
– Тяжело?
– Кажется, тяжело, – в живот.
– А я, вы знаете, куда еду? – спросил Воронцов.
– Не знаю.
– Неужели не догадываетесь?
– Нет.
– Хаджи-Мурат вышел и сейчас встретит нас.
– Не может быть!
– Вчера лазутчик от него был, – сказал Воронцов, с трудом сдерживая улыбку радости. – Сейчас должен ждать меня на Шалинской поляне; так вы рассыпьте стрелков до поляны и потом приезжайте ко мне.
– Слушаю, – сказал Полторацкий, приложив руку к папахе, и поехал к своей роте.
Сам он свел цепь на правую сторону, с левой же стороны велел это сделать фельдфебелю. Раненого между тем четыре солдата унесли в крепость.
Полторацкий уже