на станции Челкар, но затем, не видя никакой перспективы и какого-либо смысла в грязной и неквалифицированной работе, ушел на Ташкентскую железную дорогу ремонтным рабочим[16]. Даже работая половым, он не терял времени и учил с помощью приказчика русский язык. А к тому времени рукастый парень уже многое умел и хорошо разбирался в технике, которой увлекался, так что на железной дороге он пришелся к месту и впервые стал пролетарием, что затем помогло круто изменить его жизнь. В 1907 году он работал на станциях Джела и Кумпулаа.
Поиски веры
Только в большевистских мифах о революционном движении рассказывается, как мгновенно преображались люди, вступив в ряды пролетариата. На деле все было не так или, как говаривал И.В. Сталин, просматривая снятые по его же указанию фильмы об Октябрьской революции, совсем не так. Карим в те годы, несмотря на то что он соприкоснулся на железной дороге с рабочей средой (а железнодорожники были относительно привилегированными работниками по тем временам), все еще оставался правоверным мусульманином и источник не только знаний, но и истины искал в Коране, в среде единоверцев. Иначе не объяснить его упорное желание найти хорошее медресе. Понятное дело, что о своей вере в автобиографии советского периода он не распространялся и никак свою тягу к религиозным школам не объяснял, ограничиваясь фактологическим изложением событий своей жизни в те годы.
Проведя лето 1908 года в киргизском ауле, где он за деньги учил детей богатых кочевников, поздней осенью 1908 года он опять возвращается в Оренбург, снова поступает в медресе, снова пытается найти правду и смысл жизни в коранических текстах. Усердия ему не занимать, но программы, жестко нацеленные на овладение Кораном, его не устраивают… По весне он снова уезжает в казахские степи, где, судя по всему, ему неплохо платят.
Не теряя веру, он снова и снова возвращается в медресе. Сперва проводит зиму 1909 года в селе Никольское Оренбургской губернии, где опять учит Коран[17], а затем на лето уезжает к казахам, которым полюбился не просто молодой учитель, но веселый и талантливый парень, который не только мог дать знания детям, но, когда надо, и спеть, и сыграть на домбре, а то и пуститься в пляс.
Но нет, не устраивает Карима сытая жизнь у добрых казахов. Непоседливый и не привыкший долго задерживаться на одном месте, он снова возвращается в медресе. Но на этот раз, поднакопив денег, он пытается выбрать лучшее, которое только смог найти. Таких было в регионе всего два – двенадцатилетняя «Хусайния» (или «Гусмания») в Оренбурге и престижная шестилетка «Галия» в Уфе. Их открыли на волне новой национальной политики царского самодержавия, которое после революции 1905 года вынуждено было «отпустить вожжи» и дать возможность создать национальные школы. Основное содержание образовательного процесса в них вдохновлялось идеями видного исламского просветителя, основоположника идей джадидизма (обновленчества светского характера в исламе) и пантюркизма в России,