себе эмоциональной воли. Впрочем, Гордей был за себя спокоен в этом плане. Годы уже не те.
Отдохнув зачутка в своей каютке, Гордей решил для лучшей ориентации обойти помещения станции. Первым, как ни странно, на его пути попался туалет. И там пахло кошатиной. Это было необъяснимо, но это было так, а никак не иначе. Гордей озадаченно принюхался. Да, определённо. Кот тут был. И не раз. Интересно, а кэп в курсе? Надо бы спросить его, подумалось Гордею. Кажется, кто-то из особо умных провёз в обход всех правил на станцию кота. А интересно, кота предупредили о невесомости? Бедное животное, Гордей так и сяк представлял себе его орбитальные злоключения, но потом отвлёкся на звуки, доносившиеся из кают-компании. Она была чуть дальше по коридору, и там вечером должен состояться концерт – это Гордей помнил. Но сейчас там проходило совсем иное сборище с весьма немузыкальными звуками. Хм, любопытно… На двери кают-компании зачем-то был приклеен бумажный доллар из прошлого века. Шутники, блин… Гордей приоткрыл дверь и засунул голову внутрь, мудро сохраняя себе возможность в любой момент ретироваться. Ему быстро стало понятно, что он невзначай попал на заседание кружка станционных социалистов-утопистов. Хотя, вполне возможно, правильней было бы называть их как-то иначе – в этом Гордей, правда, не стремился особо разбираться, как и большинство его современников. Собравшиеся, рассевшись вокруг большого стола с кактусом посередине, насколько понял Гордей, бурно шлифовали новую теорию социума. Гордей прошмыгнул внутрь, тихо встал возле стенки и попытался уловить суть. Его, разумеется, заметили, кто-то сделал рукой приглашающий жест в сторону стола, но Гордей предпочёл возле стеночки постоять. Базовые вещи стали ему быстро понятны. Человеку до пятидесяти лет не разрешается иметь значимой собственности. Только предметы первой необходимости. Но, чтобы он нормально работал, большая часть заработанного автоматически (помимо его желания) перечисляется на некий счёт, который человек может начать использовать по достижении положенного возраста. Эти деньги государство крутит по своему усмотрению, но в пятьдесят лет – будь добро, вынь и отдай человеку. Заработанное можно перевести в любую форму и наслаждаться богатством. Собственным детям ничего не передаётся, кстати. Остатки, если человек умер и не всё потратил, возвращаются государству. В этой системе каждый будет нормально работать и стремиться дожить до пятидесяти лет здоровым. Человек в двадцать лет подписывает с государством специальный договор, где все эти вещи изложены. И попутно не станет актуальной сегодня проблемы большого количества неработающих денег, к примеру. Поэтому нет ситуации непроизводственного роста капиталов. Вроде бы всё это довольно примитивно, но по меньшей мере сохраняет у людей интерес к жизни и заставляет реально крутить педали. Отторжение заработанного – это ведь не абсолютное зло. Всё зависит от того, в чью пользу, для чего,