Муз российских. Какое для молодых учащихся Россиян будет ободрение, когда они приметят или услышат, что уже человек таких великих дарований, как Ломоносов, пренебрегается?» Его Высочество, выслушавши, изволил говорить, что это, конечно, справедливо и что он пошутил только». 34). 5 апреля 1765 года Порошин рассказал Цесаревичу о смерти Ломоносова. На что он ответил: «Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал». Приехавший Платон сожалел о Ломоносове, «возбуждая к тому и Великого Князя…». 34)., а уже 20 октября 1765 года «… Читал я Государю Цесаревичу наизусть последние строфы в пятой оде покойного Ломоносова. Очень внимательно изволил Его Высочество слушать и сказать мне: – «Ужасть как хорошо! Это наш Волтер61». 34).
Порошин замечал также и неправильные поступки ребёнка. Например, его сердило, если в партере публика начинала аплодировать раньше его и более многократно. 28 февраля 1765 года Павел рассердился на тафельдекера (подавальщика), за то, что на столе не оказалось масла и сыра. Он решил, что продуктов не было оттого, что их воруют слуги для себя. Или его мог рассердить отказ в каком-либо блюде за столом. После каждого недостойного поступка его выводили из-за стола, объясняли наедине непристойность его поступка и оставляли с дежурным кавалером, не обращая внимания на его слёзы и негодование. Порошин писал, что после подобных неприятностей мальчик раскаивался в своих поступках и уверял его, что впредь постарается их не совершать, но ему это плохо удавалось. Воспитатели Павла так и не смогли преодолеть нетерпение Павла к отказам в исполнении неблагоразумных его желаний.
Отметил Порошин и такой недостаток, как некоторое пренебрежение к близкому окружению, например, к Куракину66, которое не всегда пресекалось воспитателями, хотя по требованию Екатерины II, наследника воспитывали в строгости. 31).
В воспитательном процессе великого князя Екатерина II предусмотрела кроме чтения и трудовое воспитание. В покоях наследника был установлен токарный станок. Традиция обучения царских отпрысков работе на токарном станке с большим или меньшим успехом реализовывалась вплоть до Александра III69. Стандартный режим для наследника в стенах Зимнего дворца включал в себя подъем в шесть часов утра, туалет, завтрак и занятия до часу дня. Потом следовали обед, небольшой отдых и снова занятия. Этот режим часто нарушался обязательными представительскими обязанностями в вечерние часы и болезнями.
Апартаменты матери и сына располагались в разных концах Зимнего дворца, но, как правило, вечером, цесаревич приходил на половину матери. В комнатах императрицы он играл в различные игры, шалил с молодыми фрейлинами. Павел посещал придворные спектакли, и даже сам иногда выступал на сцене придворного театра в юго-западном ризалите Зимнего дворца.
Порошин отметил, что, находясь в окружении взрослых Павел Петрович очень серьезно относился ко всем