(Strawberry Fields Fo re ve r) и призывов к действию (Power to the People), шаржей (Polythene Pa m) и отчетов о космических путешествиях (Across the Universe). Это была песня, полная категорически не сочетавшихся друг с другом чувств и эмоций: усталости (I’m So Ti r e d) и бодрости (Instant Karma!), крика о помощи (Help!) и независимости (Good Morning Good Morning), подавленности (You ’ve Got to Hide Your Love Away) и восторга (What ever Gets You Thru the Night), удовольствия (I Feel Fine) и боли (Ye r Blues).
Никогда не боявшийся находить и выставлять напоказ собственные слабости, Джон бесстрашно принимал свою неукротимую ревность и однажды сказал: “Я буду ревновать даже к зеркалу”. И он расправлялся с этим демоном в битловских песнях No Reply, You Can’t Do That и Run for Your Life, позаимствовав строчку “Лучше увидеть тебя мертвой, крошка, чем с другим”[8] из песни Элвиса Пресли Baby, Let’s Play House. А в одной из самых выдающихся своих песен, Jealous Guy, Леннон отважно вступает в царство ревности, с поразительной точностью описывая способ, с которым она заявляет о себе: сердце колотится, дрожь пробирает, ты едва можешь сдержать свою боль. И, поступая так, Джон позволяет нам ощутить ревность как нечто очень сильное и необыкновенное.
Поразительно и совсем не похоже на всех известных мне рокеров Джон пел о своей матери. Он однажды заметил: “Никогда бы не подумал, что в свои тридцать буду петь She Loves You и уж тем более – что когда-нибудь спою о своей маме!” Но он сделал это в двух выдающихся песнях. В Julia он прощается с ней, изображая ее “утренней луной”, и рассказывает ей, что его приманило дитя океана с “глазами цвета морской волны” и “струящимися волосами”, поблескивающими на солнце. (Имя Йоко переводится с японского как “дитя океана”.) В песне Mother, написанной всего двумя годами позже, он вновь прощается с Джулией во второй и последний раз – крича и тем самым избавляясь от неутолимой боли, которую так долго таил в себе. Боли, вызванной тем, что, когда Джону было шесть, мать отказалась от него. Забавно, что первая строчка этой песни – “Мама, я был с тобой, / Но тебя со мной не было”[9] – шутливо вторит самоуничижительному зачину Norwegian Wood: “Когда-то у меня была девушка, / Точнее, это я когда-то у нее был”[10].
Жизнь и искусство многогранной личности обычно полны противоречий. Джон Леннон был рожден лидером. Это он привел Пола в Quarrymen (затем Пол привел Джорджа, а Джордж – Ринго), это у него еще в самом начале родилось чувство, будто он выходит за рамки обычного (“Продвинутым я был еще в детском саду… А в двенадцать уже думал, что я гений и что никто этого не замечает”). Но он был лидером, который щедро делился своим творчеством с Полом Маккартни и Йоко Оно.
Он был убежденным рок-н-ролльщиком, чью жизнь навсегда изменил Heartbreak Hotel[11]
(“Услышав эту песню, я бросил все”) и Long Tall Sally[12] (“Это было так здорово, что я онемел”). И однажды – еще до того, как в его жизнь вошла та самая девчонка, – он решил, что “авангард” – это французский эквивалент слова “фуфло”. Тем не менее Джон всегда экспериментировал, прокручивая пленку задом наперед, используя лупы и некоторые приемы монтажа, и из Revolution 9 сделал настоящий авангардный