жизненная позиция? Трибуналом, Гольдин, трибуналом. И не дай тебе бог задеть серьезно кого из молодых. Я тебе быстро дело оформлю. И мне без разницы, что с тобой, по твоим же словам, когда-то делали в учебке. Понял?
– Понял.
– Ты хорошо понял?
– Так точно.
– Запомни наш разговор, Гольдин. Контролировать буду лично. Не искушай судьбу.
– Разрешите идти?
– Валяй и давай следующего.
С остальными военнослужащими из группы риска Доронин беседовал в том же духе. И хотя понимал Александр, что одних слов явно недостаточно и «старики» будут, несмотря ни на что, прессовать молодых, но, чтобы этот прессинг не вышел за рамки допустимого, профилактика подобного рода лишней не будет.
Костя с Николаем между тем находились в автопарке. К обслуживанию бэтээров их не допустили, выдав по огромной метле и поставив задачу вымести всю территорию, от «линии боеготовности» до забора.
– Ну как служба, Кость? – спросил Колян, широко, как косарь в поле, размахивая метлой, создавая вокруг себя довольно плотную пылевую завесу.
– Да ничего. Ты пыли только поменьше, дышать нечем.
– Вот и да, что ничего хорошего. А пылить, Кость, обязательно надо, иначе как твою работу заметят? Больше пыли, больше толку. Но это все, Кость, только цветочки. Мне братан после армии рассказывал, как их, молодых, гоняли. Не позавидуешь.
– И что конкретно он рассказывал?
– Много чего, сразу и не вспомнишь, давай лучше мести, а то вон чухан моргалки свои открыл и пасет нас.
За работой со стороны наблюдал один из сержантов роты.
– Смотри, Кость, так и пялится. А ротный у нас ничего мужик. Наверное, с понятием. Хорошо, что к такому попали. Ротный в армии – большое дело. Взводные – так, шелупонь. Только от ротного зависит, будет ли все нормально или кранты наступят.
– Мы ж его, Коль, совсем не знаем. Может, это он поначалу такой добрый, хотя, я согласен, мужик он вроде ничего.
– Вот и я о том. У меня нюх, Кость, на опасность хорошо развит, и опасности я пока не чую, пока все нормально складывается. Главное, что после отбоя нас ждет. Не может быть, чтобы «деды» не нагрузили. Если только ответственный постоянно будет в казарме… Тогда, пожалуй, сложновато им будет.
– А может, дедовщины такой здесь вообще нет?
– Ага! Куда ж она денется? Ты иногда думай, что говоришь-то. Ротный че сказал? Остро она не стоит, но с проявлениями ее мы столкнемся обязательно. Вот так. А че это значит? То, что рано ли поздно, но нас будут сношать, и от этого никуда не уйти. Иначе и быть не может. Какая тогда это армия?
– А ну кончай работу, – раздался голос одиноко стоящего сержанта. Когда пыль улеглась, он подошел к солдатам. – Вас сюда зачем поставили? – задал он вопрос, обращаясь к Николаю.
– Бетон мести, – ответил Колян.
– Так какого… вы базарите, промахи? Работы выполняются молча, усвоили, дефективные? Еще услышу или увижу, что переговариваетесь, – языком вместо