бабки вместе с пожизненным содержимым; по шифоньеру, у которого одна половина лица была оклеена модными вырезками из глянцевых журналов, скрывая полированную отслоившуюся небритость, а вторая держалась на язычке от старого галстука и уже какой год желала что-то сказать приоткрывшимся снизу ртом.
Маша иной раз ничего уже не отвечала на такие капризные вопросы мужа, и лишь тихо целовала его в обиженную не совсем хорошо выбритую щёку: «Ребёнка из школы встреть!»
Но настало время, когда уже сводить всё к шутке не получалось.
Как-то раз вернулся Анатолий Иванович чуть под шафе из гаражного кооператива, где периодически чинил свои Жигули, у знакомых в тёплом помещении. И когда вошёл в квартиру, то был несколько озадачен.
На кухне послышалась возня. Анатолий Иванович насторожился. «Странно! – Мелькнула мысль, – Маша ещё должна быть на работе, сын в школе! Таки воры?». Он громко протопал на кухню и, открыв дверь с мутным стеклом обомлел.
Зэк по кличке «Козырь» сидел собственной персоной на его любимой табуретке, перед ним стояла початая бутылка водки и рюмка. «Ты, это как здесь? – Смог промямлить Толик. «Воооот! – Начал многозначительно «Козырь», – Пойми меня правильно, брателло, ты хоть и мент в душе, но мужик неплохой!» «Козырь» вытащил из кармана вторую рюмку и налил водки себе и Толику. «Присаживайся, выпей за скорбь ушедшего года. Помню, как ты нас охранял: сигареты приносил, разговаривал вежливо. И я решил тебе помочь. Мы ведь должны друг другу помогать. Правильно, братиша!? Ты ведь такой же, как и я, только по другую сторону баррикады». «Ну, ты меня с собой не ровняй! – Возмутился Анатолий, – ты преступник, уголовный так сказать элемент, а я старшина полиции!» «Козырь» махнул ещё одну рюмку водки и подлил Толику: «А кто у бабки жениной заначку из шкафа спёр? Промеж простыней в пакетике лежала. Аааа? Бабка то померла, а ты машину себе купил и ни жене, ни тёще ничего не сказал!» «Откуда ты…, – Толик чуть не поперхнулся. «Оттуда, оттуда, – продолжил «Козырь», – все под одним небом ходим. Я про тебя всё знаю. Ты и у тёщи потом деньги из комода таскал, мало тебе боевых было. Да только тёща не такая дура оказалась, сразу заметила. «Да, я тебя сейчас!» – Толик встал и замахнулся на «Козыря». Но не тут-то было, уголовный элемент ловко увернулся, захватил у Толика руки за спиной, прижал его лицом к холодильнику, так, что магнитик обозначающий год свиньи по китайскому календарю, упёрся твёрдым пятачком ему прямо в глаз, и прошипел сзади в ухо: «Ты мил человек, не рыпайся, не затем я пришёл, чтобы своих сдавать. Так напомнил, кто ты есть на самом деле. Садись выпей ещё со мной, расскажу тебе кой чего».
Анатолий сел на место. Желваки его ходили, пальцы подрагивали от разгоревшейся ярости, и он опрокинул в рот ещё одну рюмку водки. «Баба твоя, – начал снова говорить «Козырь», – спуталась с начальником дома культуры. Говорю тебе это, как мужику. Разберись со своей бабой! А то как-то не по-пацански получается: чел ты неплохой, хоть и мент, а баба твоя тебя