дело, – сказала Чарлз с неожиданным лукавым блеском в глазах. – Давайте наконец закончим с вашим нарядом.
Эта новая черточка оказалась откровением. Чарлз держалась чересчур мрачно и отчужденно, и было приятно убедиться, что ее истинная натура не такова. Возможно, в ее характере имелась черточка сумасбродства, пусть даже беспощадно подавленная горьким опытом.
– Ну и как я выгляжу? – осведомился Син.
– Хуже некуда!
В самом деле, подол свисал, как тряпка, объемистый лиф при отсутствии груди казался скорее вогнутым, чем выпуклым. Никто в здравом уме не принял бы это пугало за женщину, невзирая на красивое лицо.
– Нижние юбки отчасти исправят дело, – сказал Син, размышляя вслух, – но что делать с верхом? Может, чем-то набить?
– Сунуть туда подушку, – съехидничала Чарлз. – Ладно, ждите здесь.
Она убежала, а Син остался наедине со своим разнузданным воображением и сделал все, чтобы его укротить. Только успокоившись, он счел возможным заново проиграть в памяти недавнюю сцену.
Его отношения с Чарлз развивались, и довольно быстро. Весь вопрос в том, девственница она или нет. Если да, это будет сложнее, но и тогда ситуация небезнадежна. Чарлз не назовешь недотрогой. Пожалуй, она не в меру простодушна, если полагает, что он не способен отличить мужчину от переодетой женщины. Однако это не мешает ей обращать ситуацию себе на пользу.
В ожидании возвращения Чарлз Син сразился с нижней юбкой, размещая ее под подолом. Когда это удалось, он почувствовал, что задыхается под ворохом тряпок. Чтобы двигаться, приходилось лягать юбки ногой на каждом шагу, иначе дело кончилось бы падением. Только теперь он понял, чем объясняется появление кринолина.
О поношенной обуви и речи не шло – скорее Син отправился бы в путь босиком, – но его бальные туфли вполне могли сойти за женские – серебряными пряжками и высоким каблуком. В конце концов, не так давно женский пол обувался подобным образом.
Син походил по кухне, привыкая к новому наряду. Невольно думалось, что и Чарлз прошла через подобное, когда впервые облачилась в мужское. Если она научилась естественно смотреться в несвойственном наряде, научится и он.
Между тем дама его сердца вернулась с корзинкой и шалью, которую сразу набросила Сину на плечи. Это был треугольник довольно грубого материала, ничем не напоминавший кружевные накидки его сестер.
– И что же дальше? – хмыкнул он, держась за свободные концы.
– Сядьте!
Чарлз заправила шаль сзади под ворот сака, а спереди – под линию выреза, предварительно перекрестив на груди. Син при этом хранил молчание.
– Хм… – сказал он, оглядев плоды ее трудов. – Грудь уже не впалая, но плоская. На мой взгляд, это подозрительно. Может, набить лиф носовыми платками?
– Выйдет комковато.
– Дорогой Чарлз, уж не думаете ли вы, что я позволю себя ощупывать?
– Разумеется, если дадите себе волю, – отрезала девушка с убийственной иронией. – Ваше бесстыдство, милорд, не имеет границ! Уж не знаю, в честь кого