лицо Козлов. – Так куда дальше идти?
– Судя по их направлению, вниз и направо.
Наконец наши герои выбрались на большую поляну, в центре которой стоял небольшой бревенчатый домик с крылечком. Сбоку виднелось еще одно строение, на двери которого красовалась прорезь в виде бубнового туза. Каждый советский человек в этом чуде архитектуры несомненно узнал бы сортир.
Подойдя метров на сорок к крыльцу, связисты в нерешительности остановились.
– Надо бы доложить, – негромко проговорил капитан. Лишний раз на глаза начальства, особенно такого высокого, лучше не показываться. Кого послать? Конечно самого младшего по званию, кому терять нечего.
– Ефрейтор Красильников. Пойдите, посмотрите что к чему. Если командующий на месте отрапортуйте по всей форме.
Хоть бы было закрыто, подумал отец и двинулся к домику. Он поднялся по лестнице, дернул за ручку и дверь отварилась. Озираясь по сторонам, на ватных ногах ефрейтор вошел внутрь. Домик был небольшой: прихожая и две комнаты. В передней на крючке висела маршальская шинель. Все говорило о том, что хозяин дома.
– Товарищ маршал, – срывающимся голосом почти прошептал отец.
Тишина.
– Товарищ маршал, – повторил он и переступил порог первой комнаты, представляющей собой импровизированный полевой кабинет командующего. Пусто.
– Товарищ маршал, – прошептал ефрейтор и толкнул дверь второй комнаты, где стояла пружинная кровать и нехитрая мебель.
Пусто.
– Ф-ух, – с облегчением выдохнул отец и, посвистывая, двинулся назад.
Он выглянул из входной двери и призывно махнул рукой. По довольному выражению лица связисты поняли, что никого нет и бодро потащили кабель ко входу.
И тут отцу пришла в голову безумная мысль. Он бросился в сени, быстро нацепил маршальскую шинель, надел фуражку и вальяжно вышел на крыльцо.
Капитан и сержант застыли на месте как вкопанные. При этом лицо капитана перекосилось. Он дико вращал глазами, силился что-то сказать, но словам не давал вырваться наружу застрявший в горле комок. Недаром говорят, что у страха глаза велики. В ужасе ни капитан, ни сержант не видели того, что шинель волочилась по полу. У отца рост был всего лишь 165 сантиметров, а у Рокоссовского под два метра. Никто из них не заметил, что фуражка свисала до самых глаз и болталась на голове, словно горшок на палке.
Наконец, нервно сглотнув слюну, Козлов заорал срывающимся голосом:
– Встать, смирно!
– Вольно, вольно, заносите, – небрежным жестом пригласил капитана ефрейтор.
– Я убью тебя, – закричал Козлов, а Вибляни давился от смеха.
– Ай, молодэц.
– Я тебя на губе сгною.
Впрочем, кончилось все благополучно. Связисты установили телефонный аппарат и получили благодарность от командования. К вечеру капитан отошел, и они крепко выпили. Козлов позвал и Вибляни, который по такому случаю тоже пил разведенный спит. Захмелев, капитан многозначительно прикладывал палец к губам и постоянно