вернувшись, он обрушит свой гнев на тех, кто выступил против него. И тут сами противники Чжао-гуна, испугавшиеся его мести, отправили к нему посольство с подарками и изъявлением покорности. В соседние царства также снарядили посольства с щедрыми дарами. Луский посол, приехав в столицу Ци, произнес речь, поразившую всех образностью и многословием: «Все вещи в мире рождаются по двое, по трое или по пять. Поэтому на небесах есть три вида небесных светил, на земле есть пять стихий, у тела есть правая и левая стороны, и у каждой вещи есть своя тень. А у правителей есть советники, которые следуют за ними как тень. Само небо породило семейство Цзи, чтобы оно было тенью правителя Лу. Уж так исстари повелось в нашем царстве, и порядок сей изменить невозможно. Правители Лу, сменяя друг друга, все больше теряли власть, а вожди семейства Цзи все более возвышались. Алтари не воздвигают на вечные времена, правитель и подданные могут меняться местами. Вот и в «Книге Песен» сказано:
Высокие берега станут долинами.
Где были ущелья – там встанут горы…»
После столь пространной и фантастической по содержанию речи дипломат сослался на фамильный знак клана Цзи, означающий «гром над небесами», и пояснил, что это означает верховенство в правлении. Посол добавил, что основатель рода Цзи родился с особым иероглифом на ладони, который означает «друг».
С точки зрения современного человека, все это звучит либо как полный бред, либо как умелая демагогия. Однако древним китайцам речь посла показалась невероятно убедительной. После нее три семейства были спасены и могли ничего не опасаться, а Чжао-гун остался в предоставленной ему крепости, где ощущал себя спокойно.
Повозка китайского чиновника
Уже упомянутая здесь «Книга Песен» служила в государственной жизни Китая непререкаемым каноном. Ее цитировали политики, чиновники и дипломаты.
«Книга Песен» стала в Древнем Китае пробным камнем учености, – пишет Малявин. – И, наконец, умение к месту процитировать пару строк из «Книги Песен» было в то время важной частью салонного красноречия и ценилось настолько высоко в стенах царских дворцов, что даже дипломатические переговоры нередко превращались в состязания знатоков этого канона».
Диалоги культур
Отношение к инородцам
От человекоподобных варваров, окружавших великую Поднебесную империю, пытались добиться состояния «искренности» – как гуманно и человеколюбиво это звучало! На самом деле речь шла о полном подчинении по отношению к более развитому народу – «небесной династии». При этом Небу, покровительствующему китайскому народу, отводилась значимость сакральной силы, космического закона существования. В таком мироустройстве все внешние сношения были всего лишь отражением внутренних моделей и иерархических традиций, а национальный вопрос и установление границ вовсе не были нужны, поскольку картина мира предполагала лишь империю