Мари нервно вздрогнула. Ступор и бездействие могут быть опасны ничуть не меньше истерики. Поднявшись с насиженного места, девушка осторожно подошла к краю площадки и заглянула на ближайшую боковую улочку.
В нескольких десятках метров, на крыше одного из трехэтажных домов стоял человек. Он был в черных брюках, белой рубашке и почему-то босиком. Мари толком не видела отсюда его лица, но что-то вдруг показалось в человеке знакомым, словно она хорошо знала его раньше, просто не могла узнать. В груди начало нарастать сильное чувство тревоги. И чувство это было каким-то образом связано с тем, что незнакомец необут. Словно это представляло собой явный признак надвигающейся трагедии.
Мари медленно двинулась по улице, влекомая к новому видению точно гипнозом. Ей вовсе не было страшно, лишь очень тревожно. И через несколько секунд она поняла почему…
Незнакомец внезапно уверенно шагнул с крыши и, совершенно не пытаясь сгруппироваться, безвольным кульком рухнул с большой высоты на асфальт. Мари вскрикнула и поэтому не поняла, то ли это ее крик заглушил звук удара от грохнувшегося тела, то ли его попросту не было. Но интуиция, тем не менее, уже подсказывала, что увиденное ею не больше, чем иллюзия. Этакий мираж, как будто тебе показали объемное кино без звука.
Поэтому подбежав к месту падения человека, Мари совсем не удивилась, когда не обнаружила никакого тела в стелющемся по асфальту тумане. Хотя кое-что там все-таки было. А именно большое темное пятно: липкое, будто начавшая сворачиваться кровь, но черное, точно смола. Однако самым необычным казались влипшие в него многочисленные белые перья. Большинство из них были грязными и сломанными, словно их вдавили в асфальт с размаху, но некоторые оставались пронзительно белыми, продолжая падать на зловещее пятно откуда-то сверху. Сердце тут же болезненно заныло.
Мари подняла голову, глядя как перья и пух падают сверху, будто слишком крупный снег. На сей раз легкий и белоснежный. Она осторожно перехватила пальцами перо, которое опускалось, кружась, ей прямо на лицо, и тихо заплакала. Ощущение давно забытой беды и утраты нахлынуло беспощадной волною…
Мари беспомощно села на асфальт, продолжая плакать и обреченно крутить перышко в руке. Она плакала и плакала, даже сама не зная, кого именно оплакивает, но от этого печаль не становилась менее горькой. Ей казалось, что она только что видела смерть надежды. Смерть кого-то дорогого и близкого, кого она знала когда-то и даже любила, но безнадежно забыла. Отчего боль в душе становилась острее и тоскливее.
Кто знает, а может мы все – лишь смутные призраки в чьем-то нездоровом разуме…
***
Честно говоря, Мари и сама толком не поняла, как очутилась в центре большой площади, возле старого фонтана, который не функционировал, но был наполнен темной, заросшей серой ряской, водой. Она просто брела, совершенно опустошенная, сама не зная куда, продолжая вытирать с лица слезы и сжимая