камеры, но она открыла глаза и тоже пришла в движение. Они обменялись несколькими фразами на своём шипящем языке, и Дайра представил её Джеральду и Рите, как мудрую Гьюна Май. Он проговаривал всё на древнем ягрском и переводил на их шипение.
– Нас разбудили эти двое, которые утверждают, что пролетали мимо безо всякой цели, – сказал он и указал на Джеральда: – А вот он с планеты, где мы разгромили войска чёрных прыгунов, и вас с военачальником Нагате ранили. Ещё он жил на Хирсантайне среди ящеров, которых я сделал разумными.
Гьюна Май выслушала, внимательно глядя на Джеральда и Риту, а потом сказала: «Такое совпадение почти невозможно. Я сомневаюсь в том, что они смогли найти нас, хотя и не искали. Но сделать с этим мы всё равно ничего не можем».
– Мы здесь и можем попытаться помочь вам найти других, – предложил Джеральд. – Если так не сделать, то вам придётся спать дальше, всегда.
– Ты прав, – ответила Гьюна Май. – Но я не знаю, можно ли тебе доверять. Не станет ли плохо всем, если ты их найдёшь?
– Этого я знать не могу, – ответил Джеральд. – Будущее мне неведомо.
– Здесь многое сломано, – сказал Дайра. – А он починил и разбудил нас.
– Научи меня своему языку, – предложил Джеральд. – Тогда мы сможем общаться быстро.
– Как? – недоумевал Дайра Хиссат-Инго. – Пройдёт много времени.
– Доверься мне, а я сам выучу язык, – ответил Джеральд. – Я должен заглянуть в твою голову.
– Он мог не будить нас, – вмешалась Гьюна Май, – а мог и повредить нам, как ему вздумалось бы. Можно ему доверять. Наша жизнь сейчас стоит мало.
Следуя указаниям Джеральда, Дайра Хиссат-Инго лёг в свою криокамеру, и Джеральд подключил Браслет к его мозгу и системам. Киборг знал обычный язык, который давно не использовал, а вместо этого сложнейшие вычислительные системы его тела превращали образы из его сознания в упакованные акустические сигналы, свет разной длины волны или в радиоволны, в зависимости от обстоятельств. Браслет постепенно исследовал мозг и встроенные компьютеры киборга. Медленно тянулись час за часом. Гьюна Май поначалу встревожено следила за состоянием Дайра, но, убедившись, что он стабилен и лишь спит, постепенно успокоилась и даже легла обратно в свою криокамеру. Спустя пять или шесть часов Браслет убрал волокна для доступа в мозг и предложил Джеральду что-то сказать.
– Дайра скоро проснётся, а я, возможно, теперь говорю на вашем языке, – обратился он к Гьюне. – Поняла ли ты мои слова?
Ему ответом было лишь короткое шипение: «Ты говоришь правильно».
Дайра действительно скоро проснулся. Взглянув на всех в отсеке, он спросил Джеральда: «Увенчалось ли успехом изучение тобой моего языка?»
– Мы обмолвились парой слов с Гьюной, – ответил Джеральд. – Она и я поняли друг друга, а теперь я понимаю тебя.
Языковой барьер был разрушен, и скоро Джеральд и Рита смогли объяснить загадочной паре своё присутствие на их космическом