вышел из ДЗОТа, пригнулся и в сопровождении двух солдат пополз к старым позициям. Сначала он пластался вдоль провода, пытаясь найти разрыв, но позже понял, что линия пострадала сильно. В таком артобстреле линии долго не живут, тем более, на таком маленьком пятачке земли, называемом высоткой. С этой стороны ползти было легче. Сама высота защищала от пуль, но прилетающие с той стороны снаряды не оставляли в покое эту землю. Причем они взрывались там, где их совсем не ждали. Одни улетали дальше, вперед, к самому подножию холма, другие взрывались на старых немецких позициях.
Григорий с двумя солдатами старались перебегать от воронки к воронке, от окопа к окопу, но снаряды все равно разрывались где-то рядом, не оставляя в покое.
Из двух прикрепленных солдат один был ровесником Григорию, а другой постарше, лет на пять, но они, как и он, тоже только прибыли и не были толком обстреляны. Григорию пришлось думать о них и часто указывать, куда перебегать и где укрываться. Проделав почти половину пути, Гриша уже спустился с высоты, но неожиданно увидел что-то знакомое. Это был дед – его напарник. Он лежал наполовину присыпанный землей, сжимая в руке катушку с проводом. Григорий подполз к нему, перевернул и увидел лицо смерти. Его стариковское лицо было иссечено мелкими осколками, а на седых волосах явно просматривались сгустки крови. Дед был мертв, и Григорий вспомнил, как он ушел тянуть запасную линию. Зачем он решил сделать это, Гриша не знал. «Наверное, – подумал солдат, – решил воспользоваться затишьем, но попал под снаряд».
Вырвав из руки деда катушку, Гриша проверил линию и убедился, что она рабочая.
– Значит, он сумел до штаба дойти и вернуться сюда, а дальше не смог, – произнес он, посмотрев на солдат, данных ему для прикрытия. – Все, возвращаемся! Линия есть!
Гриша отдал свою катушку молодому, а сам, взяв такую же у деда, потянул линию обратно в ДЗОТ. На какое-то мгновение обстрел кончился. Бойцы привстали и вприсядку пробежали до позиции и штаба.
Вернувшись в ДЗОТ, Григорий быстро подключил провод, проверил связь и доложил об этом комбату. Тот связался со штабом дивизии и доложил обстановку. Затем посмотрел на присутствующих и мрачно произнес:
– Отступать нельзя! Будем стоять до последнего! Давай, Гришаня, бери свой автоматик и рядом со штабом, далеко не уходи, устраивайся. Сейчас каждый ствол на счету. Я тут сам на звонки отвечу.
Григорий, качнув в знак согласия головой, вышел из штаба и в двух шагах устроился в окопе. Он выбрал позицию, перезарядил автомат и приготовился стрелять в тех, кто должен прийти за его жизнью. Солдаты Вермахта то поднимались и бежали, пытаясь пробиться и подойти ближе, то залегали и отстреливались. Впереди Григория, вниз по сопке было еще несколько рядов окопов. В них находились бойцы Красной армии. Они первыми отражали атаки, а Гриша как бы сверху стрелял туда, где каждая кочка и выступ прятали врага и огрызались в ответ.
Все произошло неожиданно, как будто из-под земли выросла целая армия обезумевших фрицев и побежала на высоту. Их стали прикрывать удобно расположившиеся