прямо у меня в… Ну, ты понимаешь.
– Знакомое ощущение… – Дорогин со щелчком опустил крышечку зажигалки, погасив пламя, и выпустил струю дыма, который, постепенно рассасываясь, заклубился в конусе света настольной лампы. – Значит, вечер воспоминаний придется отложить. Тогда рассказывай.
Михаил смешался.
– Что, прямо так и рассказывать?
– А как? Учти, действуя втемную, без информации, я вряд ли смогу тебе помочь. Кроме того, информация нужна, чтобы решить, могу ли я оказаться тебе полезным, или это вне моей компетенции.
– То есть захочешь ли ты за это взяться?
– Не «то есть». Но в том числе и это. Извини за прямоту, но сбором компромата и сокрытием уголовных преступлений я не занимаюсь. Кстати, на твоем месте я бы немного опустил кобуру.
– Знаю, выпирает, – спокойно ответил Михаил. – Ремешок коротковат – оторвался. Не волнуйся, ствол зарегистрирован.
– Мне-то что об этом волноваться? – пожал плечами Дорогин. – Ну, так что еще интересного в твоей жизни, помимо зарегистрированного ствола?
– Интересного хоть отбавляй. Честно говоря, хотелось бы, чтобы его было поменьше. Мы с тобой тогда, наверное, не встретились бы, и все-таки…
– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – с пониманием кивнул Дорогин. – Ты давай, выкладывай по порядку, если еще не передумал.
– Даже не знаю, – сказал Михаил. – Скажи, это твое агентство – серьезная фирма? Какого рода делами вы занимаетесь?
– Я уже говорил, что мы не подглядываем в окна и не торгуем грязными фотографиями. Специалистов такого рода хватает и без нас. Исключи это, да еще, пожалуй, заказные убийства, и все, что останется, будет нашим огородом.
– Вплоть до проблем национальной безопасности?
– Надеюсь, это шутка, – сказал Дорогин.
– Я тоже на это надеюсь, – вздохнул Шахов. – Как и на то, что ты и твои люди умеете держать язык за зубами.
– Без этого умения в нашем бизнесе долго не продержишься, – заверил его Дорогин. – Шантажисты, как и болтуны, долго не живут.
– Твои бы слова, да богу в уши, – снова вздохнул Михаил.
Вернувшаяся официантка расставила на столе закуски, пожелала им приятного аппетита и ушла.
– Ты сказал, что у тебя мало времени, – придвигая к себе тарелку, напомнил Дорогин. – А сам ходишь вокруг да около.
Михаил кивнул, соглашаясь. Нужно было на что-то решаться. Рассказывать постороннему, в сущности, человеку то, что он собирался рассказать, было рискованно во всех отношениях. Но, с другой стороны, миг, когда все это перестанет иметь значение, был уже недалек, и Михаил буквально кожей чувствовал его приближение. Проще всего в его положении было застрелиться; возможно, это был единственный выход, но прибегнуть к нему, даже не попытавшись найти другой путь, означало бы предать жену и дочь.
– Началось с того, что у меня сгорела дача, – сказал Михаил и почувствовал облегчение, во многом сходное с тем, которое испытывает человек, успевший вовремя добежать до унитаза.
Полковник