это время наступил краткий период расцвета всевозможных духовых и смычковых инструментов с очень тихим, изысканным звучанием. Такая музыка предназначалась не для большого зала. Пользовались популярностью и флейты, в основном продольные. Но самым универсальным инструментом для развлечения была лютня: она способна аккомпанировать, играть соло – как полифоническое многоголосие, так и эффектные, «беглые» пассажи без темы. Можно сказать, что лютня – это рояль XV–XVI веков. Но при игре на лютне, в отличие от этого клавишного инструмента, пальцы исполнителя непосредственно соприкасались со струной и производили очень тонкие эффекты. Управляя колебаниями струны, мастер мог насыщать свою игру мелкими украшениями, подражающими вибрациям голоса. Это инструмент говорящий.
В лютневых песенках, особенно итальянского происхождения, то и дело встречаются припевчики вроде «фа-ла-ла-ла». Что это значит? Ничего. Просто болтовня. Люди о чем-то говорят, совершенно не важно, о чем именно, важно – что у них есть на это время. Идею веселой и незатейливой болтовни, представленную здесь в чистом виде, можно реализовать тысячью разных способов. Допустим, в Италии коренные жители разговаривают на разных диалектах, порой плохо понимая друг друга. Туда приезжают мавры, немцы, прочие иностранцы. Соответственно, появляются песенки – морески, тедески (итал. moresca, tedesca – букв. «мавританская», «немецкая»), – в которых итальянцы потешаются над тем, с каким трудом эти люди, на ломаном итальянском языке, изъясняются в любви к местным красавицам. Подражали в песенках и шуму природы – потому что природа тоже «разговаривает», – и даже звукам войны. Клеман Жанекен прославился такими звукоподражательными композициями на французском языке (шансон) в первой половине XVI века.
И, кроме всего прочего, не забудем еще один песенный жанр – «крики города». Конечно, главный город того времени – Париж. И потому «крики Парижа» были самыми известными и многочисленными. «Крики Лондона» тоже прославились изрядно. Представим себе городскую площадь. Там вовсю кипела торговля, многие товары продавали вразнос. Торговали всем, чем только можно, в том числе деликатесами: севильскими апельсинами, рыбой, морепродуктами, – и вот мы слышим в начале одной из таких песенок, исполняемых от лица торговцев: new oysters, new oysters! (свежие устрицы, свежие устрицы!), – и далее перечисляется весь ассортимент лотошников, пункт за пунктом. Многоголосная музыка усиливала эффект, который производил такой «рекламный коллаж»: бойкие голоса воображаемых торговцев то сливаются, то звучат вразнобой.
Исполнение многоголосных песенок часто бывало смешанным по составу: пели верхний голос, а все остальное играл консорт, то есть ансамбль однородных инструментов, чаще всего виол – старинных струнных смычковых с покатым корпусом, обладавших нежным и тихим звучанием. Звучание благородных виол напоминало голос человека и легко с ним сливалось.
Интересно, что некоторые песни, бойко рассказывающие о радостях жизни, заканчиваются