руками в спину пенсионерки и со всей силы пихнула ее к краю платформы. Толчок был сильным, загруженная с двух рук пенсионерка была вынуждена сделать несколько шагов и свалилась прямо на рельсы, в белый свет фар.
Я не успел даже пискнуть, пенсионерка тоже. Электричка пролетела так, словно под колесами ничего не было. Платформу прорезал жуткий металлический визг тормозов. Я стоял как вкопанный. Состав дернулся и замер.
Алина повернулась ко мне. Сделала шаг, второй и третий. Ее лицо в сантиметре от моего. Я никак не могу вспомнить, что в этот момент было в ее глазах. Это чрезвычайно важно, но я не могу вспомнить. Никак не могу! Она уперлась ладонями в мою грудь и толкнула. Я упал и почему-то потерял сознание.
Когда я пришел в себя, на платформе было много людей. Не пассажиров, а специальных служб – полиция, медики, работники метро. Возле меня толкались два врача, один из которых светил мне фонариком в глаз и спрашивал, какой сейчас год. Я сидел, прислонившись к холодной стене, и пытался разглядеть, что происходит на платформе. В голове прояснялось кусками. Я увидел две опрокинутые хозяйственные сумки, из которых высыпалось содержимое – пакеты с грязными овощами, поблескивающая полторашка подсолнечного масла, плоские блины рыбных пресервов, буханка хлеба, упаковка чая и пакет с четырьмя рулонами туалетной бумаги.
А чуть дальше – черный мешок. К нему от края платформы вела красная грязно-бурая полоса шириной с мою ногу. Я опущу скучный диалог с врачом, у которого я пытался выяснить, где Алина, а он все никак не понимал, о ком я говорю.
Все поняли полицейские, которые велели мне сказать «спасибо» системе видеонаблюдения в метро, поскольку если бы не запись, то лечили бы меня в сизошном лазарете, а не тут, ибо на записи отчетливо видно, что с платформы женщину сталкиваю не я, а девушка. Не будь камер, во всем виноват бы оказался я.
– Где, по-вашему, может быть эта девушка? Вы сказали, ее зовут Алина? – спросил полицейский.
Я захлопнулся. Судя по всему, Алины на платформе обнаружено не было. Видимо, она поняла, что натворила, и сбежала. Но едва ли ей удалось уйти незамеченной – на выходе из метро есть дежурный, которому сообщили о падении на рельсы пассажира. И да, камер тут куча, личность Алины установят быстро… Зачем она это сделала? Съехала с катушек? Но из-за чего? Не из-за того ведь, что я пьяный шатался по городу? Это нонсенс и бред, это не та причина, чтобы сходить с ума и сталкивать человека (не меня, прошу отметить) с рельсов.
Полицейские продолжали задавать вопросы. Кто я? Знаю ли я Алину? Где она живет? Что произошло? Почему она столкнула женщину с перрона? Не больна ли Алина психически? Что послужило причиной? Сама ли она решилась на этот поступок? Или ее кто-то заставил?
Голова у меня была светлая, но тело болело, словно его отходили дубинами. Я осторожно потрогал грудь: справа и слева отчетливые ледяные очаги. Задрал свитер и увидел два темно-синих пятна. Врачи тут же уложили меня на пол и стали ощупывать, проминать. Болело не сильно, очевидно, просто синяки. Врачи