так выразиться. Ну, во всяком случае, пытается к нему привести. Психоаналитики вежливы и доброжелательны (профессиональные требования как-никак), но не всегда они добры. Иной раз совсем не добры, когда говорят пациенту то, о чем он предпочел бы не слышать. Психоанализ – это работа, совокупность действий, приводящая к определенному результату, а не бесконечное и, поверьте, бессмысленное вытирание чужих соплей своей потертой жилеткой. Брать за это деньги неприлично, потому что никакой это не психоанализ.
– Я обещал помочь вам научиться спокойнее реагировать на происходящее, – поправил Михаил.
– Ах уж эти ваши вечные отговорки! – вздохнула пациентка. – Ладно, подожду еще немного…
Ах, если бы можно было прочищать мозги так же легко и просто, как стоматологи удаляют с зубов камень. Полчаса – и готово! Тогда бы все пациенты были довольны.
После ухода недовольной пациентки Михаил походил по комнате, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги, постоял немного у окна, за которым шумела узкая и оживленная Покровка, полюбовался на чахлую городскую зелень – все одно лучше голых веток.
Ах уж эти престижные офисы в центре – сплошная жертвенность! Вечные пробки, из-за которых раньше девяти вечера уезжать из офиса нет смысла, а приезжать лучше не позже восьми. Двухэтажное здание, построенное сто двадцать лет назад, давно уже дышит на ладан. Страшно вспомнить, в какую сумму обошелся ремонт двух комнат – приемной, в которой до сих пор не было секретарши, и кабинета! А чего стоила обстановка! Но зато результат впечатляет всех, даже самых убежденных снобов.
От созерцания отвлек телефонный звонок. Михаил подошел к столу, снял трубку стационарного аппарата, поднес ее к уху и тут же поморщился, словно у него внезапно заболел зуб.
– Наконец-то! Зачем иметь четыре телефона, если ни по одному до тебя нельзя дозвониться?!
«Четыре? – удивился Михаил. – Ну, да, если считать вместе с домашним, то получается четыре».
– Я в последний раз предлагаю тебе решить вопрос мирным путем! Ты согласен? А то ведь хуже будет…
– Илона, все вопросы мы давно уже решили, – спокойно напомнил Михаил, – нам больше нечего решать. Во всяком случае, мне так кажется…
Если во время развода ты ведешь себя благородно, соглашаешься на все выдвинутые условия, не размениваешь трехкомнатную квартиру в Токмаковом переулке, не претендуешь ни на что, кроме своих личных вещей и своего личного автомобиля, то вправе ожидать если не признательности, то хотя бы отсутствия упреков и претензий. Напрасно. Готовность идти на уступки может быть расценена как попытка откупиться малой кровью, скрыть нечто несоразмерно большее. Бывшая жена решила (сама или кто-то подсказал, это уже не столь важно), что Михаил, пребывая в браке, скрывал от нее большую часть своих доходов, и настойчиво требовала поделиться с ней «честно». Поделиться банковскими вкладами, недвижимостью и всем остальным, что было приобретено на эти несуществующие доходы. Никаких