миленькая учительница краснеет, обмениваясь с Саймоном рукопожатием.
– Доброе утро, мисс Канава.
– Доброе утро, мистер Эдвардс. Миссис Эдвардс. Садитесь, прошу вас. – Она складывает на столе руки. – Чем могу служить?
Мы излагаем свою проблему: Сара ни с того ни с сего изъявила желание перейти на домашнее обучение; по-видимому, что-то у нее не клеится в школе.
– Знаете, – говорит мисс Канава, поразмыслив немного, – возможно, ее задирают. Одна из девочек претендует на лидерство, и все остальные ей в рот заглядывают.
– Это Эмма Рид, что ли? – догадываюсь я. Эмма – ребенок с румяным личиком, золотистыми волосами и огромными голубыми глазами. Ангелочек с инстинктами барракуды.
– Они с Сарой никогда не ладили, – кивает мисс Канава.
– Почему? – спрашивает Саймон.
– Они обе… – учительница медлит, тщательно подбирая слова, – девочки с характером. И у обеих, по общепринятому мнению, популярные родители.
– Популярные? – недоуменно повторяю я.
– Известные. Мама Эммы – диктор на Новозеландском телевидении, а вы, мистер Эдвардс, на виду благодаря своим клубам. – Саймон сам представляет свои тренажерные залы. Радушный хозяин, он всех приглашает посетить его заведения и получить заряд здоровья. Также ежегодно он проводит благотворительные мероприятия с целью сбора средств для поддержания программы «Учитесь плавать в Окленде». Саймон стремится всем детям в городе привить любовь к плаванию.
– Понятно. – Я смотрю на мужа. На лице его застыло непроницаемо-приветливое выражение, но жесткая складка губ выдает его недовольство.
– Мисс Канава, вы замечали, что ее обижают? – спрашивает он.
– Слышала, как обзывали. Девочкам было сделано замечание.
– Как обзывали? – уточняю я.
– Не думаю, что…
– Как обзывали? – перебиваю я ее, повторяя свой вопрос.
Учительница вздыхает.
– Сара Шрек. Из-за ее высокого роста.
Саймон хранит мертвое молчание.
– И еще… – мисс Канава искоса бросает взгляд на моего мужа, – Ботанка.
– А это оскорбление?
Учительница пожимает плечами.
– Я побеседую с мамой Эммы, – говорю я. – А вы, будьте любезны, сообщайте мне, если опять что-то будет не так.
– Непременно.
У Саймона чуть подергивается подбородок.
– Что вы сказали тем девочкам?
– О, я не… я не помню.
– Думаю, вы лжете, мисс Канава, а лжи я не выношу.
– Нет, я… то есть… – начинает возражать она, краснея.
Саймон встает, выпрямляясь во весь свой огромный рост – шесть футов четыре дюйма[6].
– Издевательства над любым ребенком должны немедленно пресекаться. Это вам не игрушки, и допускать этого нельзя.
– Да, да. Конечно, вы правы. – Щеки у мисс Канавы пылают, как фуксия.
– И больше никогда мне не лгите.
Саймон берет меня за руку, и мы уходим. Шагает он быстро, так что мне приходится чуть ли не вприпрыжку бежать за ним. Наконец