озаренный лик, а тем временем звуки проникали в мою душу.
С отцом они познакомились, когда он строил им дом в городе Ханкенди. По рассказам мамы, это была любовь с первого взгляда. Конечно же, маме не разрешали выйти замуж за плотника, да еще из другого города. Она пролила много слез, расплачиваясь за свою первую и последнюю любовь. В конце концов, мама была вынуждена бежать из отчего дома. Вернее, отец украл ее.
Мама рассказывала, как на свадьбе у ее брата Сардара гости танцевали, а все вокруг хлопали и подзадоривали танцующих; только она не хлопала, ей было грустно и она стояла в стороне. За несколько дней до свадьбы отец мамы Дадаш Киши сказал ей, что выдаст ее замуж после того, как женится ее брат:
«Отучилась, вернулась домой – пора выйти замуж за достойного человека, подарить мне внуков. Муса Киши, директор ковровой фабрики, достойнейший человек, намекнул недавно за чаепитием, что хочет женить сына. Быть может, после свадьбы Сардара они придут к нам в гости».
– Между тем, – рассказывала мать, – танец закончился и я решила пойти в сад, прогуляться и немного отдохнуть от шума. Грусть камнем сдавливала душу мою, мне нужна была тишина. И тут я услышала голос и отшатнулась назад, увидев в темноте светлое, как луна, лицо твоего отца. Меня охватил страх, и я потеряла сознание. Азиз (так звали моего отца – прим. авт.) молча схватил меня и вскочил на коня, все это произошло в считанные секунды. Очнулась в незнакомом доме. Приоткрыв глаза, увидела перед собой лицо Хырда Нене, она меня накормила и сказала, что отныне это и мой дом. Так началась моя новая и счастливая жизнь.
Долгое время отец мамы, дедушка Дадаш Киши, и некоторые родственники не признавали ни ее, ни ее законного мужа, ни даже меня.
А бабушка Ханум Нене, мать моей мамы, худая женщина, похожая на ветку, с морщинистыми руками, была добрая: очень редко, но все-таки приходила к нам и приносила гостинцы. Со слезами на глазах говорила, что Дадаш Киши не разрешает ей ходить к нам в гости. Чтобы прийти в гости к дочке на Навруз байрам, ей приходилось начинать разговор об этом после нового года, почти за три месяца. Мама молча слушала ее, затем говорила: «Ничего страшного, мне достаточно, что вы живы и здоровы. После того как Ханум Нене уходила, отец выкидывал все принесенное ею в мусор.
– Нам подачки не нужны, – говорил отец тихим голосом, а мать плакала.
Часто дедушка Дадаш Киши заявлял мне: «Твой отец негодяй и подлец».
Я обижался и верить этому не хотел. В глубине детской души я твердо знал, что мой отец добрый и самый лучший. Позже я и правда убедился, что простые люди любили и ценили отца. Отец никому не отказывал, если его просили о помощи.
После замужества мать устроилась на работу в единственную городскую библиотеку и была довольна своей жизнью.
Как и все матери, она любила с гордостью рассказывать о сыне, то есть обо мне. Отец, по ее словам, отмечал мое рождение три дня. Не умолкал ни дудук, ни кеманча, гуляли всей улицей. Запах мяса и свежеиспеченного