руками набирать воду.
Наслушавшись учителя, я тоже начал собирать воду – из рек Азербайджана. Я набрал воду из рек Каркар, Тартар, из Сарсангского водохранилища, дальние родственники отправляли мне воду из реки Кура, из Аракса.
Однажды, узнав о том, что я собираю воду, как и он, Айдын Муаллим похвалил меня. Сказал, что из меня выйдет хороший путешественник. Потом он показал мне фото бородатого человека с изможденным лицом.
– Ты знаешь, кто это?
Я молчал.
– Это Миклухо-Маклай. Русский путешественник, гуманист, ученый и вообще великий человек. И ты тоже можешь стать путешественником!
– А вы сами много путешествовали? – спросил я робко.
– Меньше, чем он. Но это неважно, Аслан. Мне уже почти пятьдесят, и я выбрал другую профессию, – ответил он.
Вернувшись домой, я вылил всю воду в канализацию и выкинул бутылки.
Мне придется нарушить ход повествования и забежать немного вперед, чтобы рассказать, зачем я так поступил и почему не жалею об этом.
В советское время почти каждая семья хотя бы из соображений престижа настойчиво стремилась к тому, чтобы дети учили русский язык, так как это было частью классического образования, открывавшего дорогу в столичные университеты Союза. А путь до университета долгий и нелегкий.
Я не помню, чтобы в школе я когда-нибудь был счастлив. Мне нравилось учиться, читать книги, но саму обстановку в советских школах я бы назвал бездуховной. Сейчас я с завистью вижу, насколько свободны школьники двадцать первого века. Кажется, любой из них чувствует себя наравне с учителем, независимо от его возраста. Мне нравится, как они открыто высказываются против того, что кажется им неправильным. Для меня школа была поглощением знаний, не все из которых, по-моему, того стоят. Там, увы, нас не готовили к жизни.
Я вовсе не хочу сказать, что советская школа была плохой сама по себе. Нет, напротив, программа была разработана великими умами, и, конечно же, я считаю, что русский литературный язык надо непременно знать; я счастлив, что знаю его. Я критикую только подачу информации, а она делала наши уроки невыносимыми. Что может понять ребенок о том, что творил Миклухо-Маклай в далеких странах? И зачем меня, семилетнего мальчика, сравнивать с великим путешественником?
Нас делали бездушными машинами. Учили, что, если хочешь быть успешным, обязательно получи пятерку, иначе успех пройдет мимо. Оценка была мерилом для всего общества, даже родители относились к детям через призму оценок.
Мне с самого начала не понравился внешний вид школы, архитектурной постройки советской провинции. Холодные кабинеты с низкими потолками, с портретами Сталина, Ленина. Незакрывавшиеся двери уборной, от которой разило на все здание; этот запах я помню и по сей день. Мы сидели за партой, иной раз по три человека, чтобы согреться в холодные дни, – отопительная система никогда не работала. Перед уроками физкультуры мы радовались, зная, что заниматься будем