Живой?» заинтересованно откликнулся треугольный. Лодка остановилась на самой границе.
«Который танцует?»
«Да.»
«А я знал, что ты прикидываешься, когда сказала что нет настроек. Зачем скрывать – не пойму. Я вот ничего не скрываю, все знаю наружу», – простодушно раздобрел он, возвращая лодку на курс.
Между тем я отметила ещё одну деталь Влаза – лазы мерцали тем чаще, чем были выше, и не было ясно где он заканчивался – куда они все так стремились. Никто из них, казалось, не достигал спокойного потолка, а толпы новоприбывших не иссякали. Должны же они были куда-то деваться? Возможно, там есть расщелина, которую отсюда не видно, подумала я.
Лодочник шевельнулся, обращая на себя внимание. Из росчерка его рта многозначительно торчала самокрутка. Немногочисленные черты его выражали подчёркнутую пластилиновую грусть. Я осторожно встала. Идти по движущейся лодке оказалось легче, чем я думала. Отстранившись, я собрала кластер своего воспоминания и толкнула его в междупространство.
[/
Придумывать огонь легко, если знаешь принцип. Этому меня научил Рисовальщик, когда я, давным-давно, проходила через пелену отражений. Я помнила, как очарованно следила за его движениями, как под его руками окантованная, немая плазма пускалась в пляс, теплея щеками.
«Суть в том», – сказал Рисовальщик тогда, не отрываясь от процесса, – Что нужно сформулировать в уме первое па, вариации второго, третьего и четвертого. Четвертое па – блуждающее. После того как па готовы, нужно щёлкнуть резким жестом сознания и всечь в плазму эту начальную программу. Оттуда огонь уже будет фигурировать себя сам. Это работает так: после первого движения огонь должен сделать второе, потом третье, вернуться к первому, выбрать вариацию второго, другую вариацию третьего, и так далее. Именно возможность выбирать между вариантами делает огонь разумным, и чем больше у него возможных путей тем сложнее его структура. Неизменным остается только исходное па, у которого нет вариаций. К нему огонь возвращается снова и снова.»
«А как же блуждающее па?»
«Блуждающее, четвёртое па, необходимо когда огонь устаёт от цикличности танца. Оно может включиться в танец между любых звеньев цепи и эта непредсказуемость, отступление от геометричности – срыв линий – моментально трансформирует огонь, делает его бесформенным, живым и опасным. Лишь совершая четвёртое па, огонь способен обжечь. Видишь? Когда он вспыхивает ярче, вырываясь за пределы – это оно, четвёртое па. Только в четвёртом па огонь может погаснуть.»
«Зачем же тогда оно нужно?»
«Видишь ли, на самом деле это не программа заставляет огонь танцевать, не хореографический алгоритм, а воля. Всекая в реальность комбинацию па ты даришь огню часть своей воли к жизни, искру беспокойства, нестабильности…»
Я помнила как на этом месте голос Рисовальщика вспрыгнул, всперемариваясь – громче, звонче, ярче, а лицо его задрожало миражом.
«Это