свисали далеко за край земли и тяжелыми толстыми сплетеньями длиной в несколько стадиев колыхались с достоинством на ветру – зеленые щупальца каменной медузы. Азуз Вавзар рассказывал, как поздней осенью, когда начинался сбор урожая вихрероста, можно увидеть спускающихся вдоль стеблей оронейцев, затянутых в кожаную упряжь, с кривыми мечами-серпами на спине, тянущих за собою пучки веревок с крючками и петлями. Это бывали дни самой спокойной погоды.
«Аль-Хавиджа» вознеслась над высочайшими из туч, сверху осталось лишь небо, внизу – горы и плоскогорья медовых облаков. На этой высоте было жарко вне зависимости от времени дня и года. Пассажиры стояли в тени, но уже через несколько минут изошли потом. Шулима предусмотрительно выбрала легкое кафторское платье, без корсажа и воротника, и господин Бербелек, сколько бы раз ни глядел на Амитаче, не мог справиться с дурными предчувствиями.
Рабы разносили напитки. Иероним подал Шулиме холодный стакан.
– Спасибо.– Та на миг отвела взгляд от плывущей над облаками Оронеи. Позади Иеронима, там, где стояли трое солдат, узор ликотовой плетенки был явственно нарушен рядом грубых стежков и узлов. Женщина указала на них кивком: – И кто ее убил?
– Не знаю.
– Это ведь по твоему требованию нас опрашивали, верно, эстлос? Что-то ты да узнал.
– Все оставались в своих кабинах. Одни либо со слугами, либо семьей. Кроме господина Урча, игравшего в кости с господином Забахаем у этого последнего. Кто-то врет. Кто? Никто не видел убийцу, выходящего из кабины Леес.
– Ах, значит, он был у нее в кабине.
– Может, именно поэтому она и погибла. Имела некий компрометирующий убийцу предмет, информацию.
– Хм.– Амитаче медленно попивала разведенное вино, глядя на сияющую Оронею. Перебросив косу через левое плечо, схватилась правой рукой за сетку, «Аль-Хавиджа» легонько колыхалась.– Кто-то, кто сумеет это разрезать…
– Ты все еще хочешь взять с собой на охоту Ихмета Зайдара, эстле?
Она усмехнулась уголками губ.
– Ты ведь не прикажешь капитану его арестовать? А? А едва он поставит ногу на землю Гипатии…
– Эмир Кордовы не имеет никакой власти в Александрии.
– Именно.
– На будущее мне придется куда внимательней следить, с кем я всхожу на борт корабля или свиньи.
– Тебе, эстлос? – засмеялась Шулима.– Я ведь видела тебя ночью. Отдал бы приказ и —
– Прошу прощения. Нужно сделать перевязку.
Он скрылся в своей кабине. Было трудно избавиться от ощущения. Она знает, что я знаю. И знает, что я отдаю себе в этом отчет. Это не форма флирта – Шулима специально дразнила хищника, гладила льва окровавленной рукой.
Иероним глянул в зеркало. Льва! Ну уж да уж! Если бы се был Иероним Бербелек до Коленицы… Он сжал кулаки, упершись в столешницу. Шулима пала бы в испуге к моим ногам! Призналась бы во всем по одному моему слову. По крайней мере не потешалась