ходили по магазинам, болтали и смеялись. Нередко, если они с Боем оставались дома, Адель приезжала к ним и просиживала допоздна. Сестра поддерживала ее все последние месяцы беременности, была рядом с нею почти до самых родов. Адель держала ее за руку, успокаивала, ободряла, обтирала ей губкой лицо и тело.
Венеция отказалась от помощи матери. Ей во всем помогала Адель. Никогда еще сестры не были так близки. А потом, когда это странное состояние, называемое родами, завершилось и Генри появился на свет, когда она взяла сына на руки и посмотрела на него… вся иная любовь, все прочие чувства вдруг перестали для нее существовать, словно их никогда и не было.
Еще одним шоком для Венеции стало поведение Боя и его отношение к ней. Она довольно быстро узнала, что чувство, испытываемое к ней мужем, было отнюдь не любовью (в ее понимании). Бой восхищался ею. Он находил Венецию приятной спутницей, очаровательной помощницей, умелой хозяйкой на званых обедах. Бой постоянно говорил, что рад своей женитьбе на ней. Однако глубже его чувства не распространялись. Всю беременность Венеции Бой был ласков с нею, но она чувствовала, как он отдаляется. Он был сексуально деликатен и нежен. Тем не менее он часто отсутствовал не только дома, но и в супружеской постели.
Венеция боялась, что наскучила Бою. Он ведь был таким потрясающе умным. Когда Бой затевал интеллектуальный спор с ее родителями, она едва понимала, о чем речь. Венеция взялась за расширение своего кругозора. Впервые в жизни она стала внимательно читать газеты, однако ее успехи были более чем скромными. Бой вечерами по-прежнему куда-то исчезал и зачастую возвращался очень поздно. Не будь рядом Адели, она выла бы от одиночества.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы Венеция совсем скучала. Управление большим домом на Беркли-сквер отнимало на удивление много времени. Венеции было неловко распекать и поучать слуг, большинство которых годились ей в отцы и матери. Бой не раз критиковал ее усилия. Венеция не сдавалась и в какой-то момент все же решила обратиться за помощью к матери. Только сейчас она осознала, как замечательно ее мать управляется с домом. Прежнее недовольство матерью сменилось почтением, не сразу, конечно, и это помогло, тоже не сразу, сомкнуть края громадной пропасти, начавшей появляться незадолго до замужества Венеции. А после того как она стала женой Боя, пропасть между нею и матерью достигла огромных размеров.
Венеция никогда не забудет тот ужасный вечер, когда мать вернулась от бабушки. Селия будто забыла все правила приличия, которым учила детей. Войдя без предупреждения в спальню, где дочь лежала лицом вниз, сражаясь с очередным приступом тошноты, она резким тоном спросила Венецию:
– Ты что, беременна? Только не лги мне, Венеция, это совершенно бесполезно.
Узнав правду и поставив в известность Оливера, Селия ошеломила Венецию, а заодно и Адель, сказав, что о замужестве не может быть и речи.
– Мы прервем эту беременность. Я знаю прекрасного врача. Процедура эта совершенно безопасна, ты пройдешь через нее, и все