чё ты так, мать… – вступился за меня Николай.
– А перед тобой только хвостом покрути, ты и лису в курятник запустишь. Кобель, – старуха зыркнула на Чинарова, так что тот покраснел даже сквозь бронзовый загар.
– Не-е-е, баба Степа, – неожиданно вступился за меня мой подопечный. – Она хорошая. Честное слово. Она мне кучу всего понарассказала и картошку помогла почистить. Даже порезалась сильно.
– Картошку почистить и то не может, бесстыдница городская, – продолжала ворчать баба Степа. – Да не стой ты столбом, как тебя… Ника! Покажь руку-та!
Понимая, что со старухой лучше не спорить, я протянула ей перевязанную Николаем ладонь, на которой сквозь бинты отчетливо проступало алое пятно.
– И перевязать-та толком не смогла, косорукая.
Ворчание старухи перешло в совсем неразличимое бормотание, а морщинистая кисть скользнула куда-то в складки поневы, извлекая из них маленький пузырек темного стекла. Пока я гадала, что она собирается делать, баба Степа сноровисто размотала бинт и от души плеснула мне на рану едко пахнущую жидкость.
– Блин! – возопила я, пытаясь выдернуть вмиг онемевшую от боли руку из лап бабушки-садистки. Но не тут-то было. Баба Степа держала крепко. Я не ожидала такой силы от этого божьего одуванчика, едва достигавшего макушкой мне до подбородка. Однако же!
– Вот как перевязывать надо, – как ни в чем не бывало, продолжала она ворчать, аккуратно наматывая бинт на невыносимо саднящий порез. – До свадьбы заживет. А теперь идите. Мне допрясть надо. А потом еще носки связать. Кыш отсюда, охальники.
– Отлично, – провозгласил Николай, едва мы вышли на широкое крыльцо с балюстрадой. – Вы ей понравились. Значит, спать теперь можно спокойно.
– Ничего себе, понравилась! – задохнулась я.
– Без балды, понравилась, – подтвердил Николай. – Стала бы иначе она с вами возиться – руку перевязывать.
– Да кто она вообще такая? – вырвался у меня крик души.
– Степанида Егоровна Силантьева – главный исторический консультант, – улыбнулся Чинаров. – Она и стирать наших отроков учит, и прясть, и ткать… В общем мастер на все руки. Она немного того. Не в себе. Так что вы на ее выходки внимания не обращайте. И не бойтесь – баба Степа безобидная. Так, поворчит немного для порядка, и все. А детей она любит.
– Она, что, из соседней деревни?
– Не совсем, – покачал головой Николай. – В лесу она живет. Здесь неподалеку. Избушка у нее на курьих ножках возле Черной горы стоит. Деревенские старушку побаиваются. Говорят, что ведьма.
– Ни фига она не ведьма, – вмешался молчавший доселе Пашка. – Клевая бабка. Она мне вчера синяк чем-то помазала. А сегодня его уже нет.
– Ну, не знаю, – не сдавалась я. – Может она и тихая сумасшедшая, но дети…
– Дети! – возмутился Николай, – Да когда я учился, в нашей школе столько учителей чокнутых было – мама не горюй. И ничего. А она, между прочим, еще с