его рассказы о войнах, о России, о прошлом и будущем…
– Уходи, – проговорил Мичунович. – Я буду молить Бога, чтобы мы не встретились на поле боя как враги.
Елагин ушёл, и ушёл не один – с ним ушли ещё пятеро партизан, среди которых был и Деян, ставший невольным пособником убийства коммунистов. Елагин не знал куда идти, что дальше делать, и на первом же привале он откровенно признался в этом своим товарищам; сказал он также, что подчиниться любому их решению. Сначала все сидели молчаливые и хмурые – думали. Странно, но почему-то никому не пришло в голову просто разойтись по домам. Все добровольно пришли на войну и потому хотели продолжить борьбу. Стали предлагать свои варианты, спорили, но в итоге почти единогласно приняли вариант Деяна: тот предложил отправится в Боснию и найти там его брата, который служил при штабе самого Тито. Елагин покорно склонил голову. Линия судьбы петляла по жизни на редкость причудливым образом, её прихотью он снова должен был стать красным.
Колыма, декабрь 1941 г.
В морозное утро перед строем заключённых разводящий объявили о назначении Фридовского бригадиром. Теперь всё, теперь можно было забыть о кайле, о тачке, о камне, теперь он стал хоть и маленьким, но начальником, для которого орудием его труда стала не лопата, а слово власти, материалом его труда стала пластичная и гибкая людская масса, заменившая вечную мерзлоту и неподатливый камень прииска.
Это было сложно с его прошлым, с его статьёй… Да что там сложно, это было практически невозможно, но Фридовскому это удалось – он стал бригадиром. Судьба очередной раз – третий, по расчётам самого Фридовского – улыбнулась ему за последние годы. Он не пытался найти во всём произошедшем божественного провидения или знака фортуны, он знал, что только страстная, неуёмная его воля к жизни и правильные решения могли спасти его в аду. Спасение было не бесплатным, оно стоило тёплого полушубка, присланного женой и вовремя отданного кому надо, нескольких добровольных показаний, демонстрации особого рвения в исправлении и умения выживать в нечеловеческих условиях лагеря. Бригадирство – это был маленький, но важный и уверенный шажок в сторону от пропасти.
А первый раз ему повезло, когда тройка в тридцать седьмом приговорила его не к расстрелу, а к десяти годам лагерей. Для Фридовского, одного из высокопоставленных работников НКВД, такой приговор стал настоящей удачей – его не списали как большинство других его сослуживцев, ему дали шанс, и этим шансом он решил воспользоваться, чего бы это ни стоило. Колыма могла стать всего лишь небольшой временной отсрочкой смерти, но Фридовский чувствовал опасность, он знал, как и когда надо действовать, как надо жить в аду, чтобы выжить.
Второй раз Фридовскому повезло, когда его обошли стороной массовые колымские расстрелы тридцать восьмого. Это тоже могло показаться случайностью, но Фридовский никогда не уповал на случайность; он знал: чтобы спастись в высокой и мощной волне, надо взобраться на самый её гребень, оседлать