необычно веселый Юрий Владимирович разговаривал с бывшим вождем.
– Ну что, Иосечка, видишь, дожил я и до восьмидесяти. Представляю, как ты сейчас на сковородке у чертей вертишься. И как ревешь от бессилия. Ведь не можешь ты меня достать. Ох, не можешь. Просмотрел, прозевал ты меня, Ося. А так придушил бы меня лично еще в 1948 году, тем самым красным галстуком, что ты мне тогда на шею лично повязал, когда напротив Мавзолея в пионеры принимал. Я ведь тогда от страху, волнения и радости обмочился прямо в штаны, а ты и не заметил.
Романов навсегда запомнил то чувство стыда и страха, когда увидел, как на его синеньких шортиках образовывается темное пятно, как теплая струйка бежит по ноге в сандалии, а потом через дырочки в них стекает на брусчатку Красной площади и пропадает между камнями.
– Теперь я все после тебя зачистил. И совок, дело всей твой жизни, уничтожил. Вот это настоящая месть, Иосик. А ты только и умел на Колыму отправлять и расстреливать. Не было у тебя фантазии.
Хорошее настроение у него было еще и потому, что внимательно оценив в зеркале результаты недавней пластической операции, он остался очень доволен. Прошло больше месяца и следов совсем не осталось. Из зеркала на него смотрел совсем другой человек. Пойти на старости лет под нож хирурга Юрию Владимировичу пришлось из‑за очередной молодой невесты. Его невеста, Анфиса Птицина, с которой он планировал сегодня расписаться, была, конечно, не совсем молодой. На днях ей исполнилось сорок пять. Сорок пять лет, проведенных в непрерывной борьбе за место на Олимпе, не прошли бесследно для ее внешности. Но все равно она была почти в два раза моложе жениха, что могло вызвать ненужные разговоры. Потому отметить это событие решили в узком семейном кругу.
Юрий Владимирович, конечно, знал, что внешние данные восьмидесятилетнего старика, даже после нескольких косметических процедур, не могут вдохновить женщину на брак с ним, но обмануть старость ему очень хотелось. К тому же, как очень самовлюбленный человек, он иногда вполне серьезно думал, что еще хорошо выглядит, что очень умен и обладает отменным чувством юмора. Поэтому вполне может нравиться женщинам, даже в этом возрасте.
– Ты, Иосиф Виссарионович, постой здесь в сортире у параши, как тебе и положено, – продолжал Романов, – а я пойду молодую жену ублажать.
Знал бы Юрий Владимирович, как печально для него закончится этот день, постучал бы по дереву, но не боялся сглазить себя молодой жених, да и дерева в ванной не было.
Он еще раз подошел к огромному зеркалу, но неожиданно увидел в нем не свое отражение и не знакомый интерьер своей ванной, а какую‑то мрачную комнату с зелеными стенами. В центре комнаты на двух стульях сидели привязанные к спинкам два человека в военной форме. Романов испугался, на лбу мгновенно выступил липкий холодный пот. Он крепко зажмурил глаза, а когда открыл, все вернулось на место. Юрий Владимирович включил холодную воду. Побрызгал ее ладонями