в жилом комплексе. Когда я поговорила с управляющим комплекса, выяснилось, что незадолго до убийства он нашел электрика без сознания в подвале, где стояли стиральные машины, а Эмерсон спустился туда, чтобы починить розетку.
Похоже, Эмерсона ударило током. Возможно, из-за этого у него случился эпилептический припадок или что-то в этом роде. Управляющий спросил, что случилось, но Эмерсон не мог ничего вспомнить и попросил отпустить его домой. От вызова скорой отказался. А через две недели убил свою жену и детей.
Я знаю, что вы хотите спросить – превратил ли этот удар током спокойного электрика в убийцу? Не знаю. Можно искать связи и рассуждать, но никаких точных выводов сделать невозможно. Может, он вообще был скрытым психопатом и ждал только случая. Такое тоже бывает.
Но от вашего случая Эмерсон отличается тем, что я готова спорить на деньги, что кора лобных или височных долей его мозга была повреждена и мы увидели бы это на снимках. А у вашего – ничего. Ну разве что он по ночам подрабатывал криворуким электриком.
– Спасибо, доктор Лид, – говорит Галлард, и врач уходит. – Даже не знаю, что еще можно сделать.
– Твою мать, – бормочет Николсон, отрываясь от ноутбука.
– Что, Маркус теперь с адвокатом? – спрашивает Ван Оуэн из-за своего.
– Нет, ты видела последний отчет о его работе?
– Не видела, а у тебя он откуда? – отвечает она.
– Не важно. Он получил жесткий выговор от Новак. Она всыпала ему по полной за то, что он неправильно промаркировал образцы, что могло развалить все дело.
– Ну, вот и мотив, – говорит Галлард. – Прокурор как пить дать докажет, что Маркус не справился со стрессом и сорвался. Скорее всего обвинят в непредумышленном убийстве, потому что с умышленным и высшей мерой могут быть вопросы. Потом, может быть, переведут в лечебницу.
– А почему бы не проверить, как сейчас выглядит его томограмма?
– Рискованно, – говорит Галлард. – Если там ничего не обнаружится, как и раньше, ему будет труднее доказать, что первопричиной была физическая травма. Да и нет повода его проверять – с ним ничего не приключалось последнее время. Самое надежное – найти сочувствующего судебного психолога и сослаться на проблемы с нервами. Это в случае, если адвокаты не предпримут попытки доказать его невиновность.
– Спасибо, доктор Крей, – говорит Николсон. – Извините, что втянули вас в это.
– Извините, что не смог ничем помочь. – Я проверяю телефон. Может, еще получится успеть на ночной рейс в Остин. – Дайте знать, если всплывет что-то новое.
– Конечно.
Я выхожу из переговорной, пытаясь отделаться от ощущения, что там осталось что-то незаконченное. Что я все еще упускаю что-то важное. Я пытаюсь выкинуть это ощущение из головы и подумать о том, как буду возвращаться к делам и исправлять то, что успел натворить в мое отсутствие Тодд.
Черт побери! Что же меня так цепляет в истории, которую рассказала Лид?
Глава 11
Кошачья