Викторовичу и его печальному: «по ФГОС за два следующих занятия мы должны пройти весь XVI век. Простите, сегодня будет урок некрологов.»
Учитель был невольно приземлён,
Лирично заземлён и обесточен:
История – есть список похорон
Великих. И она не помнит прочих.
Родился человек. Окончил жизнь.
И между этих дат он как-то правил,
Но вот Судьбы губительный каприз,
И… Здесь не существует, Постум, правил.
Две даты – и протяжная черта,
И схемы генеральных поражений.
Потомки и не вспомнят ничерта
Из царственных страданий и сомнений.
Прокрустовы стандарты как гробы,
И в них глядят, в печали и в тревоге,
Учителя – хранители Cудьбы,
Прошедшего бессильные пророки.
«Чёрные машины»
Боюсь, однажды в новые машины
Вселятся души чёрных воронков,
И зашуршат в ночи холодной шины
За анонимной подлостью звонков.
Увы, страна моя, любимая страна
Себя любить ни капли не умеет
И, пробудившись от дурного сна,
Ныряет в новый сон ещё страшнее.
И новый век летит с балкона вниз,
Мелькают искры дней, как этажи…
Ты знаешь, как шагнувший за карниз
Отчаянно и поздно любит – жить?
А что изменилось вокруг? Ничего?
На всеобщее народное ликование по поводу счастливого освобождения И. В. Голунова от несправедливых и чудовищных подложных обвинений
А что изменилось вокруг? Ничего?
Насколько «прогнулась система»?
Вот цех журналистов отбил своего
У цеха дубинки и шлема.
На них, гражданин, не надейся. Не верь.
Не будет ни шума, ни буч, ни пикетов,
Коль вдруг за тобою закроется дверь —
Тебя не касается это.
Надежда, увы, отравляет как яд,
Попомни поэтово слово.
Спасли своего. А чужие – сидят,
Которые не Голуновы.
Сколько нужно веков, изменений и вех,
Чтобы общий закон был единым для всех?
«Кровь колотит в висках…»
Кровь колотит в висках,
Сердце стучит в броню.
Самый нелепый страх —
Страх предавать огню.
Бумаг важны ли листы,
Раз каждый уже решил,
Что время смыкать щиты
И бить, не жалея сил?
В любой ненужной войне
Нет невиновных сторон,
Но полно игроков извне,
А преступны и чернь, и трон.
Поздно смотреть назад —
Время сжигать мосты,
Камни летят. Ты виноват.
Ты.
«Герой моего времени»
Он мог бы случиться онегиным или обломовым,
Да вот незадача – родился холопского звания
В дебрях страны, что сыпалась серым оловом.
Скучнейший