отсюда порталы будут открываться почти так же, как с поверхности планеты. Надо только перестать психовать.
Но успокоиться не удавалось. Было страшно. Он все ждал, что придут, схватят, сделают укол, и он побежит рассказывать Игнатию вот просто все-превсе о себе и проситься к Близнецам. Когда робот принес еду, он поел, а печенье и бутылочку с соком спрятал в рюкзак с вещичками, которые накопились в санатории: трусы, футболка и пара книжек – выхода в Сеть ему никто и не думал предоставлять, а, чтоб не маялся от скуки, сунули бумажные книжки. Вроде бы даже интересные… Подумав, книжки он достал, сел на диванчик и листал их до вечера, выхватывая глазами бессмысленные фразы с нарядных страничек. Ведь следят. Пусть думают, что он спокоен и ничего не боится. Ужин, долгие ночные часы в полутьме, завтрак – и он опять спрятал вареное яйцо, яблоко и крошечную упаковку с медом в рюкзачок. Потому что голод, когда совсем один и взять еду неоткуда – это ужасно. Игнатий вошел после обеда, как раз когда он прятал в карман рюкзака шоколадный батончик:
– Зачем ты откладываешь еду?
– Про запас, – не смутился Мур.
– Тебе никогда не откажут в еде, – пожал плечами Игнатий.
– Ну, это только Дома, – усмехнулся Мур. Он осмелел, потому что в углу серой комнатки чуял знакомое искажение пространства. Там скоро откроется нора, надо только так себя вести, чтоб не увели отсюда. И даже не смотреть в тот угол. Жаль только, что нервы воют и страшно. Так страшно, что вдруг помешают. Или не успеешь. Надо тянуть время. Да как же успокоиться? У Игнатия зоркие глаза. Мур сел в угол диванчика и сложил руки на коленях.
– Ага, – Игнатий сел за стол, на котором лежали ненужные книжки, сдвинул их в сторону. – Какой послушный, а? Мур, ведь понятно, что ты намерен сбежать. Причем сбежать мгновенно – и мы ничего не успеем сделать. Уж сколько раз не успевали. Что, ты думаешь, мы не знаем, что это у тебя за способность? Поэтому я и привез тебя сюда. С орбиты не сбежишь.
Мур молча ждал, что он еще скажет. Игнатий усмехнулся:
– Ну, по крайней мере, сегодня ты меня слушаешь. Давай поговорим. Мурчик. Объясни ты мне, пожалуйста, что вдруг случилось? Ты ж в санатории-то со мной разговаривал, был вполне вменяемый, разумный. Школу выбрал.
– Я… Я передумал, – через силу ответил Мур.
– Ладно, если не школа, то что?
– Ничего. Я передумал вообще. Совсем.
– Ага. «Ничего» – это что? Воля? Бродяжничество? Приключения?
Мур пожал плечами. Как сложится. В общем, все равно. Хорошо бы, как когда-то давно, идти и идти по бесконечному берегу вдоль теплого моря… Как будто правда кто-то далеко-далеко ждет. Но ведь ждать некому. Тогда зачем идти?
– Замкнулся на все замки… А в контору Службы на Ореаде ты примчался совсем другим. Я видел запись. Ты был открытым. Нервным, резким, но ты смотрел на нас, как на своих, видно было, что мы тебе