Там не загорелось ни единого огонечка. Ни свечечки. Значит, там нет людей. Он даже немножко расстроился, хотя и не успел толком вообразить этих добрых людей. Ну, что поделаешь, и он, оставив на утро два последних ореха и маленькое красное яблоко, свернулся калачиком на дне лодки и уснул так же сладко, как и в душистых садах: если нет людей и зверей, то нет и опасностей.
Город в самом деле оказался пуст. Он дошел до первых узорчатых домиков к полудню: никого. Все окна и двери крепко закрыты. По узкой, мощеной белыми камнями улочке, оглядываясь на пустые окна, вышел на площадь с крошечным, едва слышно журчащим золотым фонтанчиком в центре. Попил и умылся. Пошел дальше, уже более широкой улочкой, и нашел маленький садик, где росли два огромных-преогромных розовых куста и старая яблоня. Поел яблок, сунул парочку за пазуху и пошел дальше. Синее небо дружелюбно смотрело сверху, а улица вывела его к заросшему высокой травой парку за высокой золотой решеткой забора. Он подошел к закрытым воротам и уже хотел протиснуться между прутьев решетки – но, едва он тронул толстый, нагретый солнцем прут, ворота дрогнули и медленно стали отворяться навстречу. Волшебство! Он скорей побежал в зеленую тень деревьев по белой песчаной дорожке, по бокам покрытой мхом, – как же давно по ней никто не ходил! Деревья парка, громадные, темно-зеленые, с черными толстыми как башни стволами уходили вершинами к небу и шелестели там в высоте тяжелыми листьями. На одной из полян он нашел солнечные часы – полдень? Все еще полдень? Как это? На этой полянке что-то не так со временем. А ну и что. Ведь тут хорошо. На другой поляне нашлись качели, маленькие, совсем для малышей – но ему пришлись как раз, только ноги немножко цеплялись за травку, и он, немножко покачавшись, пошел дальше. Из заброшенных клумб лезло цветочное, одуряюще пахнущее разноцветное буйство. Еще одна поляна – и золотая, вся узорчатая, невысокая горка. Съехал – нормально, скользкая. И увидел впереди за расступающимися деревьями бело-золотой дворец. Невысокий, с большими зеркальными окнами на первом этаже и маленькими на втором, с флюгерами-петушками на угловых башенках, с каменными львятами у пологих лестниц. Он поднялся по широким ступенькам и заглянул в стеклянные двери: в синей прохладе игрушки на золотистом паркете. Много-много. Лошадки, карусельки, паровозики, куклы… Да что ж это за место такое? Разве такие места бывают по правде? Он нечаянно коснулся локтем причудливой ручки двери, и створки тут же начали расходиться, впуская. Хрипловато прозвенел маленький колокольчик.
В детском дворце он, перебирая волшебные игрушки, провел остаток дня и переночевал в маленькой кроватке в узорчатой спальне. Но, хоть он и нашел кухню и всякие кладовки, никакой еды там не было. Поэтому утром он вышел искать еду – и за дворцом попал в лабиринт обмелевших прудов и разросшихся зеленых изгородей. Ничего, выбрался к полудню и через еще одни послушно открывшиеся