понимаешь, раньше я за собой такого не замечал. Мать говорила, прабабка у меня ведьмой была. Шутила, наверное. Но дело сейчас не в этом. Тут я в такой переплет попал, не знаю, как и выпутаюсь. Когда лежал, так при необходимости за верёвку дергал… сонетку эту… ты приходил и помогал. Считай, я сейчас дернул, как бы я такой же лежачий и беспомощный.
– Ну ты и нагородил! Волнуешься, что ли? Конкретнее давай: что у тебя случилось?
– Нужно срочно помочь Беате! Она в комнате Юлии, без сознания.
– Ну, а я тут при чём? Ты вон и сам знахарствуешь – любой позавидует!
– Да не пойму я, что с ней. Для врачебного дела всё-таки учиться надо! И как узнать, если она меня не слышит. Я же ещё не всё сказал… Такое дело, понимаешь, Епифан умер.
– Вот это новость! Хозяйская собака сдохла. Не пришлось ему – такая жалость! –меня на своем крюке повесить. В пыточной… Но от чего он умер? Был же здоров, как бык!
– Так это я… того… случайно!
Иван, который всё же откликнулся на просьбу Яна пойти с ним и уже разговаривал на ходу, от изумления даже остановился в коридоре.
– Что? Ты убил Епифана? Как же это произошло?
Ян сбивчиво рассказал о случившемся.
– Значит, Юлия видела и ничего не сказала?
– А как она могла что-нибудь сказать? Я же приказал ей молчать!
– Неужели ты – медиум?
– Не знаю, как это называется, но раньше я за собой такого не замечал.
Они подошли к комнате Юлии.
Беата по-прежнему лежала на кровати без сознания. Юлия сидела, безучастно глядя перед собой. На пришедшего Ивана она не обратила никакого внимания. А тот никак не мог оторвать глаз от непривычной картины: взбалмошная, горделивая паненка, не признававшая никого, кроме отца, сидела, укрощённая простым сельским хлопцем.
– Да-а, – покачал головой Иван, – сам не увидел бы, ни за что не поверил… Всё-таки отправь её отсюда, я пока Беату осмотрю.
Мозг Юлии был точно сонная рыба в аквариуме. Она всё слышала, но звуки доносились будто издалека, и она не могла стряхнуть колдовское оцепенение; двигалась, как во сне, в липкой паутине ограничивающих приказов Яна. "Иди в зеленую комнату и спи, – сказал он ей. – Приду – разбужу". Она не хотела идти, не хотела спать, но пошла; не раздеваясь, легла и заснула, будто в пропасть упала.
– Что же с нашей стрекозой? – говорил, как бы про себя Иван, осматривая Беату. – Боже, да у неё болевой шок! Эта тварь вывернула ей руки.
Он вправил Беате вывихи, но она даже не шевельнулась. Ян подозрительно посмотрел на Ивана.
– Что-то мало ты на слугу похож! Меня лечил. И с Беатой обращаешься, как… пан Вальтер.
– Не сравнивай меня с этим ублюдком!.. Что ж, в наблюдательности тебе не откажешь, что, впрочем, приводит меня к неутешительным выводам: наблюдательным можешь быть не ты один… Но обо мне потом. Посмотри, что этот зверь с девочкой сделал! Искусал ей спину, пожег грудь… Делал все, на что было способно его больное воображение. А чего стесняться, паненка разрешила… Я давно подозревал, что Епифан – психически ненормален. Случай с Беатой