с собою приведенные, а тяжелые орудия оставить в Путивле, войско же вести четырьмя колоннами, точно так, как двигался из Киева.
Возможно, мудрый юноша и счел бы предложение думного боярина Петра Басманова хитрой ловушкой, но за день до приезда изможденного и бледного лазутчика, выпущенного Басмановым из ямы, он получил донесение, такое же устное, через донского казака, который сумел проползти мимо московских постов, от атамана Корелы. Славный защитник разрушенных Кром докладывал, что вражеские атаки почти прекратились, а между передовыми постами завязываются по ночам вполне мирные разговоры. Корела полагал, что не пройдет и недели, как московские стрельцы и местные казаки, оголодавшие, почти сплошь больные, смущенные вестью о неожиданной смерти царя Бориса и спешной присягой никому не ведомому Борисову сынку, просто разойдутся по домам.
Вот когда пожалел некрасивый юноша, что отправил Михалку Молчанова с тайной миссией в Москву! Капитан Сошальский слишком порядочен, чтобы с ним советоваться относительно столь тонкого дела, пришлось решать самому. И пришел мудрый, но не вполне порядочный юноша вот к какому выводу. Если бы Корела предсказывал, что завтра-послезавтра все московское войско перейдет на его, «царевича Дмитрия», сторону, можно было бы опасаться, что его казак-посланец – подставная фигура, отправленная тем же хитрецом Басмановым, и есть составная часть хитрого плана, придуманного, чтобы выманить из Путивля и окружить войско некрасивого юноши, а его самого пленить. Однако вести идут из разных источников, и разбитной донской казачина, после аудиенции у царевича не покидавший, по донесениям, лучший путивльский кабак, подлинный, без обману, посланец атамана Корелы. Надежнее было бы, если бы славный атаман оказался грамотным, послание свое написал бы сам, а у писаря некрасивого юноши имелся бы образец его почерка – однако тут уж ничего не поделаешь!
Однако все эти рассуждения излишни. В предложении Басманова нет лукавства, и посланец от Корелы подлинный. Ведь сообщения о разложении стоявшего под Кромами московского войска приходят постоянно. Вот! И именно поэтому нет нужды идти под Кромы на день мученицы Ирины, указанный Басмановым. Московское войско и без участия этого воеводы, вдрызг разбившего некрасивого юношу под Новгородом-Северским, само, готово упасть в его руки, как яблоко с яблони, поврежденной гусеницею.
Достаточно уже он в жизни рисковал! Военный поход отменяется. И мудрый юноша решил вернуть к Басманову верного Заварзина вместе с охраной, присланной Басмановым, и со своей государевой грамотой. Сам он останется в Путивле и выедет к обещанному ему войску только тогда, когда оно не только изменит присяге Федорке Годунову, но и останутся в нем одни его сторонники. А от грамоты с посулами да пожалованиями его не убудет! Сейчас же он продиктует ее писарю, а печать лично сам подвесит. И подписал бы, вот только московские цари своею рукою ничего не пишут и подписей на документах не ставят.
Вот так