что калитка на кладбище со стороны Тополиной аллеи, была открыта в вечер убийства и в последующую за этим ночь?
– Я бы ничем не стал объяснять подобный факт. – поп, морща лоб, крутил в руке пешку и глядел на доску. – Потому что такого факта быть не может. В день убийства я лично запер калитку на ключ, после этого туда никто не ходил.
– Боюсь поколебать ваше душевное равновесие, отец Косьма, но калитка была открыта!
– Вы что же, мне не верите?
– Я пытаюсь найти объяснение происходящему!
Отец Косьма нервно провел рукой по боковому карману, услышал звяканье связки ключей, но успокоения ему это не принесло:
– Какое отношение может иметь кладбище при храме к отравлению Алексея?
– Пока не знаю, но…
В тишине спящего дома раздался громовой бой московских курантов! Они били неестественно часто, но от этого не менее торжественно, чем в новогоднюю ночь. Карп Палыч подпрыгнул на стуле. Марья проснулась и удивленно захлопала ресницами. Толик вскочил на ноги с закрытыми глазами, одной рукой задвинул фуражку на затылок, второй достал из кармана брюк массивный мобильный телефон.
– Участковый!
Бой курантов оборвался, вместо него в трубке громко забулькал торопливый мужской голос. Толик открыл глаза:
– И что? Когда? Пусть пишет заявление на ущерб…! Написал?!! Сколько-сколько!!? Он что, пропавшим коровам золотые пломбы во все зубы вставил? Пусть сидит в участке, сейчас буду!
– Случилось что? – спросил Гирс.
– Ерунда! Разберемся! – Толик торопливо застегивал верхнюю пуговицу рубашки и поправлял галстук. – У мужика из двадцатого дома перед грозой две коровы пропали. Так он сейчас в заявлении такой ущерб себе указал, будто у них под хвостами плазменные телевизоры вставлены…
– Жалко коров.
– Да что им будет, нехристям?! Спят себе где-нибудь под кустами, утром домой придут, начнут орать дурниной под воротами. – участковый уполномоченный, подпрыгивая, ногой искал под диваном второй ботинок. Нашел. – Ты вот что, Даня! Если тебе занадобится еще раз опечатанную комнату оглядеть – открывай, не стесняйся. Потом сам опечатай – языком полижи желтое пятно на бумажке с другой стороны, и на место прилепи. Я тебе доверяю!
– Угу. Спасибо…
Толик попал, наконец, рукой во второй рукав кителя и побежал к двери. Все двинулись за ним. На веранде у самых ступеней он обернулся и спросил у Даниила:
– Нашел что?
– Нашел! – хмуро откликнулся тот. – Потом расскажу.
– Ладно! Ах ты, мать честная, капает еще! – страдальчески воскликнул участковый, глядя на черное небо. Поднял воротник и, перепрыгивая через лужи, поскакал к каретному сараю.
Через пару минут полицейская машина, распугивая ночные тени синими мятущимися бликами и переваливаясь, бесшумно проехала мимо крыльца и исчезла за углом.
– Даже чаю на дорожку не выпил… – вздохнула Маша и коротко зевнула.
– Молодой человек! – робко тронул Даниила за плечо отец Косьма. – Что вы там говорили про калитку на кладбище?
– У