кто-то сжёг, а простые лезвия – затупил. Вот, уже неделю хожу заросший… – он огорчённо провёл ладонью по длинной щетине на щеках.
В этот момент со стороны его дома донёсся грохот падающей мебели и звон бьющейся посуды.
– Ну, вот, уже и до буфета добрался… – указав на свой дом простёртой рукой и, вздохнув, сокрушённо констатировал Колотушкин. – Вот, бандюга! Ну, я тебе покажу! – он погрозил пальцем таинственному проказнику.
– Расскажите пожалуйста о себе! – небольшого роста брюнетка, скорее всего, уроженка Рима или Неаполя, решительно оттеснила коллег и энергично сунула сельчанину прямо под нос микрофон, похожий на ручную гранату.
– Ну, чего тут особенного-то рассказывать? – чуть засмущался герой дня. – Я – потомственный механизатор, Колотушкин Фёдор Иванович, пятьдесят девятого года рождения, военнообязанный, отслужил срочную на флоте. Норму на вспашке зяби выполняю на сто пятьдесят процентов, боронование и снегозадержание – все двести…
– А сейчас, сейчас-то чем занимаетесь? – услышав о процентах, поспешно перебила его брюнетка.
– Да, пока ничем. Сижу, вот, дома. С полу… С «поллитер-гостем» и начальством воюю. Тут, оно, как вышло-то? Ишачил я без передыху всю осень, зиму и весну, а наш пред половину моей работы своему пьянчуге-свояку отписал. Ну, не утерпел я, и выложил начальству всё, что о нём думаю. За это из колхоза и турнули. Теперь, вот, без работы сижу. Думал в фермеры податься, а землю никто не даёт – ни колхоз, ни район. Кредиты не дают. Технику взять негде. Уж не знаешь, кто тут и хуже – «поллитер-гость» или эти бюрократы чёртовы!..
Василий Аврорский, вновь достав из кармана блокнот, старательно зачеркнул напоминание о необходимости принятия Колотушкина в партию. В самом деле! С такими антисоветски-смутьянскими рассуждениями в партии делать нечего! Таких не берут в коммунисты!
– Как вы считаете, – оттеснил брюнетку высокий блондин скандинавской наружности, – откуда здесь мог появиться полтергейст?
– Так, ясное дело, только – с «летающей тарелки»! – Федя убеждённо развёл руками. – Откуда ж ещё он мог свалиться? – добавил он, глядя на облака.
Телерепортажи о прошмыркинском полтергейсте наделали шума, как бы, не больше, чем видеосюжеты с «тарелкодрома». Особенно, после демонстрации этих материалов телекопорациями Си-Си-Би, Би-Си-Эс и Би-Си-Би. Обложки так называемых «таблоидов» украсились портретами Фёдора Колотушкина в его цветастой рубахе навыпуск, которая вскоре стала очень популярна на великосветских раутах и ленчах, затмив уже поднадоевшие всем фраки и смокинги. По пыльным сельским дорогам, подпрыгивая на ухабах, вновь засновали как заурядно-привычные «Жигули», так и высокомерные «Мерседесы», юркие «Тойоты» и «Фольксвагены». Теперь ежедневно целые табуны репортёров осаждали двор Колотушкина. Они дотошно проверяли каждое материализованное проявление неподотчётных науке сил, изучая обломки телевизора, осколки гранёных стаканов, обрывки половиков.
Припомнив недавнее заявление Феди