хочется, и бегать вдоль одной-единственной ступеньки, принюхиваясь и готовясь к новому броску. Упорства ей всегда было не занимать. Вот и щель между стеной и дверью. Дверь это всегда заперта, потому что снаружи висит длинный пыльный гобелен, заставленный тяжелым сундуком. Теперь достаточно пробежать через комнату в тот угол, где стоят ржавые рыцарские латы, отыскать там узкий лаз в соседнее помещение – и вот она, кладовая! Но только почему здесь так сегодня светло? Обычно она не видит доспехов и разве что догадывается об их существовании. Неужели она…
– Эти крысы окончательно обнаглели, – заметил Локлан, ловко протыкая волосатое тельце острием меча и показывая добычу предупредительно застывшему при входе Олаку. – Не боятся ни света, ни людей.
– Не знаю, как вы, – заметил Олак, – а я последнее время встречаю их разве что в каркере. Думал, они совсем перевелись.
Локлан брезгливо передернул плечами, вспомнив свое недавнее посещение упомянутого каркера и то зрелище, которое ему там открылось. По натуре он был, к сожалению, не так жесток, как отец, и ему не доставляло ни малейшего удовольствия видеть последние муки умирающих в бессильной злобе людей. Если уж на то пошло, он был готов встретиться с любым из них в чистом поле и исполнить роль палача в равном бою, на коне или пешим, с мечом или копьем на выбор жертвы, но гноить своих противников в кишащих крысами казематах, без еды и воды, посаженными на ржавые от крови цепи в маленьких клетушках, запирающиеся на старые, хотя и прочные замки, было ниже его достоинства. Отец придерживался иного мнения. Он считал, что победитель волен поступать с побежденным не так, как, быть может, подсказывает ему совесть виггера, а как велит долг победителя, ратующего за безопасность свою и своего потомства. Зачем терпеть изменника в доме или предоставлять ему нелепую возможность защитить свою жизнь, если проще эту возможность у него отнять, замкнув на ноге короткую цепь и предоставив времени и крысам делать за него всю грязную работу? Разумеется, речь шла о подземных помещениях каркера, о которых знали далеко не все обитатели замка. Для остальных каркер был лишь временной темницей в одной из башен, откуда существовала возможность выйти, пусть и с подпорченной репутацией. Обычно там оказывались нерадивые эльгяры, так или иначе нарушившие присягу, или жители Малого Вайла’туна, пожаловаться на которых был досуг кому-нибудь из наиболее близких замку эделей. Бывали, правда, отдельные случаи, когда в каркер попадали сами эдели, но случаи эти были крайне редки и, как правило, заканчивались устной угрозой и крупным выкупом. Если только «потерпевшей стороной» ни был Ракли. Тогда дело принимало совсем другой поворот, о чинах и регалиях забывали, а о выкупе ответчику приходилось только мечтать.
– Как бы то ни было, позаботься о том, чтобы это была последняя крыса, замеченная мною в кладовой, –